Легенды и сказы лесной стороны

И выкрасть, и выкупить — дело нелегкое. Ни на слово, ни на крест нельзя верить басурману. Выкуп возьмет, а бабу не вернет, да и самого не выпустит. Басурман — он басурманом и останется! Так раздумывал Семен Позолота. Но в тот же час накрепко решил свою Оганьку выкрасть либо выкупить. Деньгу на выкуп, утварь самую драгоценную, кубки золотые и серебряные одним днем не добыть, вокруг Новгорода низовского надо походить, из логова на Узоле все вызнать, выслушать, своих молодцов каждого к своему делу приставить, чтобы за сутки именитых да богатых потрясти и с добычей на низы уплыть. Для такого дела и ватагу надо бы посильней, молодцов до двенадцати и на двух челнах.

И другая забота у Сарынь Позолоты была: как побратима своего надолго оставить одного с монахами перед страшной рожей басурмана. А она, эта рожа, из-за Волги выглядывает, из-за Оленьей да Лысой горы, что при устье Сундовика. Нет-нет да и покажется эта скуластая раскосая образина, а как узнает ордынец, что ватага Позолоты в верховья уплыла, через Волгу к монастырю шагнет. Не по нутру ему гнездо православное во главе с монахом Макарием. Это он, монах Макарий, русский народ супротив басурман настораживает, мордву и черемис в свою веру переманивает и всем такой наказ дает: «Не верить обманному и льстивому слову басурманскому, не переметываться в брани на ханскую сторону. Не давать баскакам ханским ни зерна, ни меду, ни мехов дорогих, все прятать от глаз завистливых, землей закидывать, ногами притаптывать, золой от костров присыпать. Готовить к нашествию ордынскому пустыню голую вокруг поселения, ни хлеба, ни конины не видать бы злому ворогу!»

Такая слава шла про монаха Макария по всему Заволжью нагорному, по всей низовской земле от Унжи до Суры-реки, и дальше до самой орды. И стал Макарий Желтоводский у хана бельмом на глазу, супостатом и ненавистником.

2

— Почто затуманился, мой побратим? По матушке-Волге? Так вот она, плыви, погуляй! К зиме буду ждать тебя, — сказал инок Макарий побратиму своему атаману Сарынь Позолоте. — Прихвостней ханских — бояр да баскаков не жалей, а церкви да монастыри православные не обижай. Что там есть — от народа все одно не убежит. А добро боярское и басурманское у народа отнято, потому не жалей ни боярина, ни баскака-ордынца. И сам бог тебя да простит!

И дал настоятель Желтоводской обители разбойнику Позолоте трех самых молодых и смелых чернецов, да два новых челна просмоленных. И стало в ватаге Сарынь Позолоты девять молодцов, сам десятый. Собрались ватажники, попрощались с монахами. Наказали не трусить, не бояться ворога. А ближнюю инородь не обижать, в христову веру силой не загонять, для инородцев — мордвы и черемис — доброго слова не жалеть, в рыболовстве и бортничестве не притеснять. На добро они памятливы, и когда придет лихой день, все встанут за обитель Желтоводскую! И в час предрассветный от стен монастыря молодцы отчалили. От зари до зари на веслах сидели, до полудня в прибрежные тальники заплывали и там дневное многолюдье пережидали. Волгарям, кто поутру навстречу попадался, рыбарями от нового монастыря Макария сказывались. И так, издали волжскую даль оглядывая, за две зори мимо Новгорода низовского проплыли, в устье Узолы заплыли, вверх поднялись и в закутке Аксеновой ухоронились.

Как воскресенью своему, порадовался старец Аксен возвращению ватажников. Две долгих зимы один прозябал, с черствой корки на сухарь перебивался, водой из ключика запивал. И были у него праздники не по святым дням, а когда до его зимницы из ближайших поселений какая девчоночка тропинками доберется и в окно-подзоринку постучит:

— Дедка Аксен, жив ли? Вот тятенька с матушкой тебе хлебца да киселька прислали!

И выкладывала на оконце, кроме хлеба да деревянной чашки с киселем, кусок пирога с грибами, да ватрушку творожную. Скажет так, оглядит убожество Аксенова житья-бытья и убежит в свое селение, будто ее тут и не было!

Он вышел навстречу такой, каким его оставили, только бледности в лице прибыло да глаза больше потускнели и слеза неустанно по щеке бежала. Каждого обнял, как христосовался, и, оглядывая молодцов, молвил, сколь старость позволяла, бодро и весело:

— Дождался-таки Аксен своих верных дружков! Вот они, прилетели соколы, не забыли Аксенову закутку. Дай-то бог вам удачи во всяких делах. Эх, кабы не старость, поплавал бы с вами разбойник Аксен!

Рассказал старик, что теперь в Новгороде низовском про Сарынь Позолоту позабыли, подумывают, что сложил он свою голову на радость всем, у кого мошна-кубышка с серебром да золотом под гузном спрятана. И теперь коли молодцы за свое ремесло возьмутся, то бояре с воеводой не вдруг поймут, откуда на них лихие беды налетели.