Легенды и загадки земли Новгородской

И все же Харальд сумел добиться своего. Зимой 1043 года Ярослав отдал за него свою дочь. Вскоре молодые отбыли в Норвегию, где Харальда уже ожидал престол. Но, едва прибыв на родину, конунг ввязался в долголетнюю и кровопролитную драку за датский престол, разоряя не только соседей, но и свою страну. В народе его прозвали Харальд Хардрада, то есть Суровый Правитель. Он был последним викингом на норвежском троне, война была для него не просто самоцелью, она была для него единственным способом существования. И в этой жизни ему нужна была другая женщина — отважная в сражениях и на ложе любви валькирия. Такой подругой конунга стала норвежка Тора Торбергсдоттир, подарившая Харальду двух сыновей.

И все же «девушка из Гардарики» до конца владела сердцем конунга. В свой последний поход, теперь уже за английскую корону, Харальд взял с собой Елизавету. Она и привезла на родину прах погибшего в сражении мужа.

Рунорезец Эпир или Злобный Упырь?

Скандинавским историкам хорошо известно имя «рунорезца Эпира» из Уппланда, резцом которого высечены древнейшие письмена на надгробных камнях. Кроме имени никаких других сведений об этом человеке не сохранилось. Но вот недавно шведский ученый-славист Андерс Шёберг выдвинул смелую, почти детективную версию. Он отождествил рунорезца Эпира с новгородским священником Упырем Лихим, имя которого сохранилось на копии библейской Книги Пророков, сделанной Упырем в 1047 году для князя Владимира. Шёберг заинтересовался им потому, что его имя, как он полагал, не могло быть русским именем, иначе получалось, что христианского священника звали «злобный упырь», а этого, по его мнению, быть не могло.

В 1980 году в книге о граффити Софийского собора в Новгороде Шёберг нашел сведения о том, что кто-то, называвший себя Farman, написал на стене Софийского собора по-русски, но с ошибками: «Господи, помози рабу своему Фарьману, Глебову отроку (дружиннику князя Глеба)». Имя «Фарман» ранее встречалось ученому на одном из рунических камней, поэтому он предположил, что это один и тот же человек. Это натолкнуло его на мысль о том, что разгадка имени новгородского священника Эпира может заключаться в его скандинавском происхождении. Это казалось вполне вероятным, поскольку дочь шведского короля Улофа Шётконунга Ингигерд, ставшую в 1019 году женой новгородского князя Ярослава, сопровождала многочисленная свита, в составе которой вполне мог быть священник. Имя Эпир означало «крикун» или «громогласный». Но именно громкий и сильный голос, по мнению Шёберга, требовался служителю православной церкви.

Чтобы установить, было ли имя Эпир распространенным в Швеции в XI веке, ученый обратился к руническим надписям и установил, что в Швеции был только один человек с таким именем — рунорезец Upir (Öpir), автор более 30 рунических надписей на камнях, живший в Уппланде в 1050—1100 годах. Таким образом, новгородский священник и шведский рунорезец были современниками. Приняв во внимание необычность и сходство имен, Шёберг предположил, что речь идет об одном и том же человеке.

Он еще больше укрепился в своем мнении, когда обнаружил, что один из камней Эпир подписал как Opir Ofeigr, т.е. Эпир Неробкий (Отважный). Шёберг предположил, что русское слово «лихой» имеет то же значение, что шведское ofeg, т.е. дерзкий, отважный. Так Шёберг уверился в том, что речь идет об одном и том же человеке. Более пристальное изучение рунических надписей Эпира дало еще некоторые подтверждения этому. Надпись на одном из наиболее известных рунических камней Эпира — камне из Шюсты — рассказывает о матери и невестке, по заказу которых была сделана надпись о четырех братьях, одного из которых звали Спьяльбуд. О Спьяльбуде сказано, что он умер в церкви Св. Олава в Новгороде. Примечательно, что этот камень содержит дополнительные сведения только о том из братьев, который умер в Новгороде. Это дало Шёбергу основание предположить, что именно Эпир, покинув Новгород и вернувшись в Швецию, принес весть о смерти Спьяльбуда.

По мнению ученого, Эпир вернулся в Швецию после смерти княгини Ингигерд и ее сына Владимира, когда положение шведов при княжеском дворе сильно пошатнулось, и это могло послужить для многих причиной их возвращения в Швецию. Тогда же королем Швеции стал Стенкиль, считающийся старшим сыном ярла Рагвальда, которого Ингигерд взяла с собой в Новгород. Сын Стенкиля Ингве, по всей вероятности, вырос и получил воспитание при дворе в Новгороде. Возможно, именно он попросил Эпира следовать за ним в Швецию.

Шёберг считает, что многие надписи на рунических камнях могут получить новое объяснение, если предположить, что Эпир жил на Руси. Так, например, надписи, начинающиеся со слов «Здесь лежит», считаются инспирированными с западноевропейских надгробных камней с латинскими текстами, которые были введены в Швеции католической церковью. Эпир мог узнать этот тип надписей в России, куда они пришли из Болгарии. Вполне возможно, что этот обычай в Швецию завез Эпир, который высек надписи в такой манере на двух из трех камней.