Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

Ну что же. Можно попытаться отбить стрелу мечом. Отец или Крис без труда сделали бы именно так. Положим, меч я вынуть успею, но срубить стрелу в полете — фокус для меня не самый простой. Однако попытаться можно. Или можно просто упасть на пол плашмя. Нет, плашмя — не выход: просто не успею, стрела попадет не в живот, а в голову. Тогда в бок, направо. Там Лу и Квун, но ведьма меня поймет и простит, а катайцу уже, похоже, все равно — отмучился, бедолага. Можно было бы и налево падать, если быть уверенным в том, что я в падении увлеку с собой Лару, потому что если нет — то кого-то из нас поразит та стрела, что летит в нее. Значит, все-таки, вправо.

Время устало ничего не делать и рвануло вперед, увлекая белоопереную смерть, подталкивая ее ко мне. Я качнулся вправо, мысленно извиняясь перед ведьмой, на которую через мгновение рухну всеми своими семидесятою килограммами. Но тут мое подсознание решило сыграть в другую игру: и без того не слишком яркий зал вдруг совершенно утратил краски, и я оказался в теневом мире — там, где все еще стояли два саркофага, надежно накрытые тяжелыми крышками, где не было ни Пу, ни Сонечки, ни Лары, и лишь керамическое войско несло свой вечный караул. Летящая стрела здесь попросту не существовала — ее тень была чересчур краткоживущей, чтобы успеть проявиться. При желании, я мог бы вытянуть ее сюда, но по понятным причинам как раз такого желания я не испытывал. Ну что же. Тоже выход. Выждать две-три секунды и вернуться, когда стрела минует то место, где я стою. Прекрасный вариант выбрало мое подсознание!

И можно было уже возвращаться, но тут мое внимание было привлечено многочисленными странными тенями, которые тонкими, едва заметными нитками тянулись откуда-то из-за саркофагов мимо меня, к головам глиняных воинов. Я прошел к их источнику — им оказался большой сундук, откинув крышку которого, я нашел множество куакоуйтэ, похожих на ту, что привела нас сюда. Теневые нити тянулись лишь к некоторым из них; взяв одну в руку, я увидел, что ниточка входит в поверхность монеты в том месте, где на ней был вырезан иероглиф «жизнь», и растекается внутри серым бесформенным пятном. Были в том сундуке и монеты без ниточек — полные копии той, что вручила мне Фью, в чем я немедленно убедился, достав ее из кармана.

— А ведь утащи Фью монетку с содержимым, все было бы гораздо проще, — сказал я, возвращая все куакоуйтэ в сундук. — Не пришлось бы мотаться в Катай и Лутом, можно было прямо по такому следу сюда добраться. Наверное…

Повинуясь какому-то странному наитию, я собрал теневые нити в пучок, крепко зажал его в кулаке и потянул их на себя. Нити натянулись и завибрировали, словно струны какого-то музыкального инструмента вроде лютни или гитары. Не отпуская их, я сосредоточился, выталкивая себя в реальный мир, и лишь когда оказался там, разжал кулак.

Сундук, возле которого я стоял, словно взорвался. Куакоуйтэ фонтаном били из него, разлетаясь мимо сцепившихся Пу и Сонечки, мимо слегка удивленной таким явлением Лары, мимо Лу, пытающейся вернуть Квуна к жизни, — к глиняным воинам, безмолвно взирающим на битву демона и нуранита. Эти монеты входили щели на головах статуй, нарочно для них предназначенные, и с щелчком занимали там свое место.

По залу будто прокатился долгий протяжный выдох, сотканный из сотен тихих выдохов. Статуи оживали и поворачивали головы, рассматривая обстановку, в которой они очнулись. И первым, что привлекало их внимание, была схватка Пу и Сонечки.

— Что стоите? — крикнул я. — Остановите демона!

Честно говоря, не думаю, что они меня поняли. Дорога дает возможность общаться с местными жителями на их языке, но можно ли назвать эти статуи местными жителями — большой вопрос. Я даже не знал доподлинно, на каком языке говорили те люди, чьи души сейчас проснулись в телах из обожженной глины — на катайском или по-лутомски. У части статуй была типичная катайская внешность: узкие миндалевидные глаза, круглые лица, плоские носы; другие же наверняка изображали лутомцев. Я-то точно на ицкаронском свой призыв выкрикнул. Но даже если они меня и поняли, кто я такой, чтобы командовать этой странной армией? И потом, как им определить, кто из двоих сражающихся — Сонечка или Пу — демон?

Но то ли мой призыв все-таки сработал, то ли в перечне задач у этой керамической армии изначально было демоноборчество — учитывая, что в Лутоме за демонологами частенько присматривают некроманты, я бы не слишком этому удивился, — однако они с готовностью двинулись в сторону сражающихся. В этот самый момент Сонечка снова пропустила удар и отлетела к Ларе — так статуи на нее и внимания почти не обратили, а устремились прямо к песцу, направив на него свое разнообразное оружие. Я же аккуратно по стеночке принялся обходить место сражения — лично в нем поучаствовать у меня желания не было никакого.