Легенды Крыма

Упал русский полководец, обагряя своей кровью крымскую землю. Янычары бросились к нему, хотели захватить в плен живым или мертвым. Но не тут-то было! Стеной встали гренадеры вокруг своего командира. Оттеснив врагов, они подхватили Кутузова на руки и понесли к источнику, который находился неподалеку от места сражения.

Принесли, бережно опустили на листья, стали поить его водой из источника, стали промывать его рану. И с удивлением заметили воины, что рана перестала кровоточить, быстро затянулась, зажила. Кутузов пришел в сознание, открыл глаза, поднялся на ноги. Смертельной раны как не бывало!

Догадались тогда русские богатыри, что нашли они источник необыкновенный, что вода в нем не простая, а живая, целебная. Напились они этой воды, омыли ею свои раны и с новыми силами двинулись в бой.

И таким стремительным был натиск русских, что не устояли турки-янычары, побросали оружие и побежали.

А сераскир Гаджи-Али-бей, увидев Михаила Кутузова живым и невредимым, пришел в неописуемый ужас.

— О, аллах! — взмолился он, подняв руки к небу. — Ты воскресил моего врага? Чем я прогневил тебя, о всемогущий аллах!

В суеверном страхе бежал без оглядки до самой Алушты Гаджи-Али-бей, а с ним позорно бежало недобитое его войско.

Турецкий флот поспешно покинул берега Крыма и больше в тех краях не появлялся.

А русские воины-победители составили в козлы ружья, взяли в руки лопаты, кирки, топоры и начали прокладывать в крымских горах дорогу. На том месте, где журчал целебный источник, они соорудили фонтан с барельефом своего любимого командира, храброго воина Михаила Илларионовича Кутузова.

Через ущелья и долины, по склонам гор и по берегу моря вьется эта дорога — величественный памятник, который воздвигли себе в Крыму русские солдаты. Много путешественников идет и едет по ней. И каждый останавливается возле Кутузовского фонтана, чтобы испить холодной, вкусной, живительной воды. 

ГОРОД СЛАВЫ НАРОДНОЙ

[66]

сли бы скалы могли говорить, многое рассказали бы нам скалы севастопольские: и о том, как строился этот город славы российской, и о том, как защищался от врагов.

Когда враги окружили Севастополь, поступил приказ: матросам сойти на берег, а корабли затопить, преградить противнику путь в бухту, задержать его.

Легко сказать, — сойти матросу с корабля. Но страшно слышать моряку такие слова. Для него вся жизнь на корабле. А еще страшнее потопить корабли. То, чему радовались, чем гордились, — отдать воде? Но это надо было сделать. И это сделали русские матросы.

Не спрашивайте, что они говорили, о чем думали.

Они дрались на суше за море. Они дрались на суше за корабли, за гордость российскую, за честь матросскую, дрались и погибали.

Всем кажется, что мачты спасли, задержали врага, его огромные паровые корабли. А говорят, что не так это было. Так сильна была любовь матроса к своему детищу, так полно было его сердце нежности к родным кораблям, что не выдержало матрос-кое сердце даже после смерти.

Люди говорили, что после боя странно было видеть: солдаты, те лежали на земле, будто прощаясь с нею, а матросов нет. По ночам мертвые матросы уходили в воду. Уходили и стеной становились там под водой у своих кораблей. Через такую стену никакой вражеский корабль не пройдет. Мертвые матросы крепко, по-братски держались за руки и не пустили врага… Так было под водой синей бухты Северной.

Многое может рассказать море севастопольское, многое может рассказать камень севастопольский, только надо уметь слушать.

Не безликой была земля эта. По ней ходил ловкий сильный матрос. Кошкой звали. И вправду он был, как кошка. Когда сняли его с корабля — растерялся было парень. Как на море защищать землю, он знал, как море на земле защищать — этому его никто не учил. А это трудная задача — с земли море защищать. На кораблях — просто, а вот как с камней? Потом научился. Старый солдат, который на протяжении двадцати пяти лет во всех войсках участвовал, Кошке рассказал, как ночью по звездам ползти, как скрываться за родными камнями. Говорил солдат:

— Ты не бойся, матрос, ты себя камням отдай, они умные, они тебя от пули спрячут. Они тебя так прикроют, что никакой враг не заметит.

И полез тогда матрос мягко, неслышно. Уходил, уползал Кошка в глубь вражеских траншей. Не одного рядового, не одного офицера живьем захватил, к своим приволок…

И, как люди говорят, все-таки поймали враги матроса. Поймали и повели. Что-то бормотали, о чем-то расспрашивали, тыкали пальцами в грудь могучую, показывали на город, который пылал совсем рядом, почему-то волновались. Улыбаясь, стоял Кошка и молчал. Улыбка его была такой подкупающей и в то же время такой мудрой, что даже враг понял — не следует матроса спрашивать, ничего не скажет. И когда офицер отдал приказ стрелять, матрос Кошка улыбнулся и показал на берег. А берег был крутой, а внизу шумело море. Оно как будто учило Кошку, что надо делать. Слушал его Кошка и все понимал. Он еще и еще раз настойчиво показал на самый край берега. Он говорил: