Легенды Львова. Том 2

А работал он на стройке козляром, то есть носил на «козе», или же на козлах (деревянных подмостках, которые приспосабливают на плечи), кирпичи. Он хорошо зарабатывал, потому что в то время, когда обычный козляр брал около двадцати кирпичей на «козу», Мариноский поднимал по сто пять, а иногда ещё и какого-нибудь малого сверху сажал, если это делалось на спор, и нёс всё это на четвёртый этаж. Так что зарабатывал свои тридцать гульденов в неделю запросто.

Работая на постройке нового вокзала, он как-то увидел, как двигают железную конструкцию двенадцать рабочих на одном конце и двенадцать – на другом. Мариноский крикнул им:

 – Эй, вы, мужики, на что поспорим, что с одной стороны будет вас двенадцать, а с другой – я один?

 – Ничего у тебя не выйдет! – закричали те. – Мы и так еле справляемся.

 – Ну, так спорим? Если я проиграю, ставлю вам ужин и водки, сколько выпьете. А если вы проиграете, то угощаете всех, кто будет сегодня вечером в кабаке.

 – Пусть так! – согласились рабочие.

Юзько стал на место двенадцати крепких парней, ухватился своими большими руками за железяку и шаг за шагом двинул вперед. Заднюю часть конструкции поддерживали другие двенадцать человек, и видно было, что им непросто. Пот стекал со лба Юзька, жилы надувались на лбу, и он, стиснув зубы, шел и шел, а десятки пар глаз следили за этим, затаив дыхание. Люди со всей стройки собрались взглянуть на это чудо. И Юзько таки донес эту конструкцию до места, откуда её должны были поднимать на крышу. Десятки людей в этот миг вздохнули с облегчением и взорвались радостными воплями, поздравляя героя.

А вечером корчма Циммермана ходуном ходила от зажигательных танцев и громкого пения.

Герои Лычакова

На каждом городском участке были свои батяры, о которых ходили легенды. Были они и на Лычакове. В окрестностях лычаковских кабаков водилась целая плеяда интересных типов.

Когда 21 апреля 1894 года по случаю Выставки Краевой пошёл по Лычаковской первый электрический трамвай, пани Скоробецкая получила возможность прославиться.

На звук трамвая, который поднимался вверх, выбежала компания любопытных из кабака Лернера. И вот пани Скоробецкая, встревоженная тем, что её муж, извозчик с Подвалья, может потерять заработок из-за внедрения новых транспортных средств, отчебучила нечто такое, что навеки вписало её в историю Львова. «Невыполнимое предложение, – писал историк Франц Яворский, – которое пани Скоробецкая сделала трамваю в ту важную для Лычакова минуту, было последним проявлением реакции в защиту идиллической местности, у которой наступление города отобрало все признаки независимости».

Яворский не уточнил, в чем состояло предложение, не расшифровал его также Иван Крипьякевич, пересказывая этот случай. Пришлось погрузиться в тогдашние газеты и из разных намеков воссоздать историческое предложение. Итак, пани Скоробецкая повернулась к трамваю задом, задрала юбку и воскликнула:

 – На! Поцелуй меня в ж…у!

Но трамвай, бодро звякнув, протарахтел мимо лычаковцев, и так началась новая эпоха.

В памяти жителей участка остался также Михайло Гук, который, выйдя из кабака, останавливал каждого встречного словами:

 – Вижу благородство лица и достоинство в осанке, но фамилии не знаю.

И когда кто-то, не подозревая, с кем имеет дело, останавливался и называл себя, с той минуты он попадал в крепкие объятия пана Гука и должен был выслушать историю его жизни, а бывало, ещё и откупиться кружкой пива. Спастись можно было только бегством без промедления.

Но не эти в целом мирные личности стали героями легенд Лычакова, а знаменитые на весь город батяры. Имена некоторых из них дошли до нас в пересказах.

Куба Пельц

Первым батяром и силачом, о котором мы узнаём, был Куба Пельц, который играючи ввязывался в первую попавшуюся потасовку, но всегда выходил из неё победителем. Куба – сокращенное имя от Якуб. Однажды, в воскресенье 1848 года, когда во Львове на всех участках несли стражу австрийские воины, боясь нового восстания, Куба гулял себе в корчме «Бабский Корень» за лычаковской рогаткой. Такое интересное название корчма получила из-за того, что поздно вечером сюда сходились женщины и забирали своих пьяных мужей, выдергивая их, словно корни, из-за столов.

Куба был исключением. Он сам вставал из-за стола. В то воскресенье, когда он возвращался домой, мурлыкая себе под нос веселую песенку пьянчуг, его остановила стража на рогатке. Кубе это не понравилось:

 – А какого это чёрта меня на моем Лычакове кто-то должен останавливать? Ну-ка, кыш!

Однако гренадёры, которые тоже были здоровыми ребятами, преградили ему дорогу, и Кубе не оставалось другого выхода, как сбросить всех девятерых гренадёров в колодец вниз головой.