Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

«Разрушены все чары, и отныне
Завишу я от слабых сил моих.
Оставите ль вы здесь меня в пустыне?
Увижу ль я Неаполь и родных?
Мой брат прощен, я — снова на престоле:
Останусь ли я здесь по вашей воле?
Заклятия вы разорвите круг,
И бремя уз падет от ваших рук.
Участья дух пускай благоприятно
Повеет вновь, наполнив паруса,
Иль мой корабль погибнет безвозвратно.
Нет духов у меня, и чудеса
Я силой чар творить не в состояньи,
Я, как колдун, виновный в волхованьи,
Жду гибели — когда от злой судьбы
Спасенья не даруют мне мольбы,
Несущие для всех грехов прощенье.
Как для себя вы ждете отпущенья
Всех ваших вин, так с вами наряду
Себе от вас я оправданья жду».[34]

Царственным жестом Шекспир перевернул факел и выпустил пламя на сцену у своих ног, посылая в полной темноте сигнал своим кораблям отчаливать. Он испытал острое, точно после удара ножа, сожаление, ощущение, что последняя вульгарная искра от его факела будет окончанием его драматической карьеры. Завтра его жребием станут зависимость от грааля, голод и безысходность. Не станет больше Шекспира, писателя, директора, менеджера шекспировской компании Малого Стратфорда. Он стоял, ожидая, чтобы стража подошла и взяла его.

В течение долгого-долгого мгновения публика молчала. А потом грянули аплодисменты, вырастая из нескольких робких ударов ладонями, от которых пошло эхо, словно удары дождя по крыше, преображаясь в истинный гром одобрения. Стоя со склоненной головой, он принимал все это как свою лебединую песнь.

Овация не прекращалась. Когда аплодисменты все продолжались и продолжались в темноте, Вилл почувствовал надежду. Может быть, не было нужды ему оставаться после всех. Может быть, его чары смогут удержать их на долгое время. Вилл поднял взгляд. Если этот оглушительный звук будет продолжаться еще в течение нескольких ударов его сердца, у Вилла будет масса времени, чтобы добежать до корабля. Попробовать стоит. Он ведь знал каждый дюйм сцены, даже в темноте. Подняв полы своего одеяния выше бедер, он отступил от лежащего факела и тихонько побежал от сцены влево.

Позади него продолжались бурные аплодисменты, крики:

— Автора! Автора!

Ритмический топот ног звенел по опушке.

«Эх, Вилл, — подумал он, — ведь это самый прекрасный момент твоей карьеры, — и ты со всех ног от него удираешь. О, все же, если бы ты остался, — да ведь это были бы самые продолжительные вызовы, какие ты только знал!»

Вдалеке от сцены его глаза начали привыкать к темноте. Он видел, как мерцают звезды сквозь пелену дыма, идущего от деревенских хижин. Стуча босыми ногами по центру города, он отыскал маленькую тропинку, ведущую к набережной. Стражи там не было. Очевидно, Капоне сказал правду, когда уверял, что все — или почти все — будут допущены на сегодняшнее представление. А уж на набережной, возле кораблей, непременно будет ждать стража. Он мог надеяться только на то, что милиция с ними поладила.

Тяжелый костюм Просперо мешал ему бежать. На бегу Вилл стащил его через голову и отбросил в сторону. Маргарет рассердится, заквохчет, что она столько времени потратила на эту искусную вышивку, но Вилл может потом приплыть за костюмом, чтобы взять его на борт. Никакая работа не стоит его жизни; с этим-то она с радостью согласится.

Перед ним замелькали заостренные штакетины, украшенные звездами и светом факелов по ту сторону от частокола. Вилл почти добежал до раскрытых ворот, когда какая-то тень шевельнулась, становясь между Биллом и свободой. Она подвинулась, и факел за воротами осветил лицо человека, которого Вилл видел среди публики, человека среднего роста с черными волосами и задумчивым унылым лицом. Вилл остановился, от шока оперся на пятки. Попался, так близко к свободе! Он оглянулся, ожидая, что следующим из тени выйдет Капоне.

Незнакомец положил правую руку на молот с железной головой Тора, висящий у него на кожаном поясе. Оружие было темным от свежей крови, которая стекала к его ногам на землю. Шекспир сглотнул комок. Он боялся за членов своей труппы. Он не слышал никаких звуков, кроме шума ветра и воды за воротами.

— Мастер Шекспир! — Это был не крик, но шипение, издаваемое темноволосым. — Вильям Шекспир, из бывшего Стратфорда?

— Я и есть он самый, сэр, — ответил Вилл, с трудом извлекая голос из сдавленного горла.

— Ричард, бывший герцог Глостер, к вашим услугам.