Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

Я вспомнил, как нынче ночью спас Берда от Клэя. Теперь Берд спас меня в свой черед. Если, выбросив сосуды, мы прошли первое испытание, то, позволив Берду и другим белокожим присоединиться к нам, выдержали второе. И я сказал об этом Мараге и Зоне.

— Это правда, — признал Зона. — Сами духи направляли тебя. И, хотя мне по-прежнему не нравятся белые, и я им не доверяю, Берд другой.

— Из него выйдет человек, — произнес я.

Я медленно подошел к воротам, распутал их и распахнул. Мы с Зоной стояли плечом к плечу, глядя в сторону дерева духов. Трава все еще немного тлела, и столбы грязно-серого дыма взлетали от нее к небу, но тяжелый дождь зашлепал вокруг, и я знал: он окончательно погасит огонь.

Вы будущее. Сколько еще испытаний предложит мне Кокоти, прежде чем окажется удовлетворен? И каково будет следующее из них?

— Надо, чтобы они стали людьми, — сказал я, осознав наконец эту истину. А ведь эта задача все время была у меня перед глазами. Величайшее из испытаний, когда-либо посылавшееся Кокоти. — Ты говорил, что белокожие пришли к твоему народу в прежнем мире, и велели почитать Деву Марию. Белокожие заблуждались. Нет никакой Девы Марии. Есть лишь Кокоти, он здесь и все еще испытывает нас.

— Что мы должны делать? — спросил Зона.

— Прежде всего, мы должны разрисовать белокожих, — сказал я, — чтобы защитить их от злых духов. Затем мы должны забрать их сосуды и уничтожить, ибо через них приходят злые духи. Белокожие должны присоединиться к нашему народу и жить среди нас, как мы.

— Все вместе? — спросил Зона, сдвинув брови.

— Да, — ответил я, и мысленно увидел это: белые и темные, все работают вместе, строя величайшую деревню, какую когда-либо видели духи. Это может случиться. И это случится.

Вы все будущее.

Все мы. Я знал, что речь шла и о белых. Я оперся о плечо Зоны и поведал ему о своем видении, поведал обо всем, что открыл мне Кокоти. Он согласился с моим толкованием.

— Но что если белокожие к нам не присоединятся? — спросил он. — Они никогда еще не жилил среди нас, как мы.

— У тебя есть копье, — заметил я. — И у меня тоже. Если они не станут людьми, нам придется поступить с ними, как с опасными зверями, и убить их. Когда их души возродятся, они постигнут истину.

— Истину, — отозвался он. — Это хороший замысел. Кокоти прав. Когда мы начнем?

— Немедленно, — ответил я. — Разбуди остальных мужчин. И Нону. Пусть говорит от нашего имени с белокожими. Еще рано, белокожие будут сонными и беспомощными. Некоторые, возможно, до сих пор одержимы злыми духами.

— Да, вождь.

Впервые он так назвал меня. Он признал меня окончательно. Вот и еще одно испытание позади, как подумал я. Ты никогда не остановишься, Кокоти?

Пока Зона будил остальных, я глядел на травяное поле и мечтал. Я думал, что все мы вместе войдем в этот мир, каждый мужчина и каждая женщина, служа Кокоти и другим духам. Белые мы или темнокожие, хоть зеленые, хоть пурпурные, неважно, какого цвета у нас кожа. Наше возрождение в этом мире было только началом.

Вы будущее. Вы все будущее.

Я постараюсь, чтобы так и вышло.

Дэвид Бишоф. Дин Уэсли Смит Не вернуть [42]

1

Расколот кубок золотой, — рыдать колоколам!

Летит с тоской душа святой к стигийским берегам.

Эдгар Аллан По «Линор»

Солнце било ему в глаза. Он опустил капюшон и поправил грубую ткань, чтобы лучше бросала тень. Он сощурился, глядя на дальний берег мутной и темной Реки, разлившейся здесь на милю в ширину. Да, привычная травянистая равнина и привычный величественный хребет, покрытый нетающими снегами, вроде того, что обрамляет и эту безумную Долину Не Умерших. Между ними — скалы, низкие деревца, рощи железного дерева. Клочья дыма над ними парят, точно души, бежавшие из гробниц, закрепленных за поселениями. Ничего сколько-нибудь непривычного. Однако на самом краю этого однообразного леса перед этими однообразными горами, вздымающимися над однообразной Рекой, стоит здание, и у этого крупного одинокого двухэтажного здания имеются трубы и щипцы. Щипцов, похоже, около семи, но он не мог сосчитать их отсюда. И все-таки за пятнадцать лет, что он странствует в Послежизни, он еще не видывал такой архитектуры.

Семь щипцов. Готорн гордился бы.

И опять-таки: возможно, Готорн здесь.