Легенды ночных стражей 2: Сокрушение

На миг Сорену показалось, будто перед ним живые существа, а не искусно обработанные куски металла.

Сорен растерялся. Разве Эзилриб не прячет эти когти от всех на острове, разве это не тайна?

Сорен осторожно обошел вокруг стола, не в силах оторвать глаз от сияющих когтей.

— Это для чего же?

— Для тебя.

— Для меня? — опешил Сорен.

— Я приготовил их для тебя, Сорен. Если не возражаешь, назовем это церемонией передачи боевых когтей.

— Но почему мне, Эзилриб?!

— По многим причинам, но главным образом потому, что ты вожак стаи.

— Боюсь, во время путешествия в Северные Царства главной у нас будет Отулисса. Она знает больше всех. Она даже язык выучила и может разговаривать с местными птицами.

— Знание знанию рознь, Сорен. У Отулиссы одно знание, у тебя другое. Увидев эти когти, и Мох, и Клюка-Крюк, и кузнец с острова Черной Гагары сразу поймут, что имеют дело с посланцем Эзилриба, которого они знали под именем Лизэ из Киля. Это твой пропуск, твоя охранная грамота, твой пароль. Другими словами, эти когти — ключи от Северных Царств.

— Ключи от Северных Царств, — шепотом повторил Сорен.

— Каждая сова будет знать, что ты — мой питомец.

— Питомец? — Сорен с трудом оторвал взгляд от сияющих когтей и посмотрел на Эзилриба. — Ваш питомец?

Он никогда не слышал этого слова и не понимал, что оно значит.

— Это означает, что ты находишься под моей опекой и защитой, как родной сын.

— Как сын?

— Разве это так сложно, Сорен? Ты сирота. У меня нет детей. Отныне ты мой воспитанник, но это накладывает на тебя определенные обязательства. Помни, что будешь представлять не только меня, но всех сов Великого Древа Га'Хуула.

— Готовы чай пить, друзья? Уж я для вас расстаралась, выпросила несколько булочек у нашей кухарки, — прошипела Октавия, вползая в дупло с подносом на спине.

— Входи, дорогая. Мне кажется, наш Сорен немного растерялся.

— Ай-ай-ай, — прищелкнула раздвоенным языком Октавия. — Бедный малыш, а ведь я так старалась, день и ночь натирала для тебя эти когти. Если помнишь, они были ржавые. — Октавия повернула голову к Сорену, и тот испуганно съежился.

Неужели змея рассказала Эзилрибу о том, что они с Гильфи рылись тут прошлой осенью?

Тут старая змея весело рассмеялась, а Эзилриб громко заухал за ней следом.

Сорен мигнул.

«Ладно, по крайней мере они не сердятся».

Сели за стол.

Сорен рассеянно клевал пирог, запивал его чаем и не сводил глаз с когтей. И тут он вспомнил, что ему негде их держать.

— Сэр, но ведь мы отправимся в путь только через день. Где же мне до тех пор хранить эти когти?

— Не беспокойся, они пока побудут у меня.

Легко сказать — не беспокойся! Как он объяснит все это своей стае, Отулиссе и Эглантине?

Внезапно Сорена потянуло в сон. Ему так хотелось спать, что не было сил беспокоиться. Он выпрямился и попытался сдержать зевок.

— Засыпаешь, дружок? — тут же спросила Октавия.

— Да, немножко. Простите.

— Солнце еще высоко, — заметил Эзилриб, покосившись на отверстие дупла. — До сумерек еще несколько часов. Почему бы тебе не отправиться в дупло и не вздремнуть как следует?

— Да, сэр, я так и сделаю. — Сорен вспорхнул к отверстию дупла, но, прежде чем вылететь наружу, обернулся и сказал: — Большое вам спасибо за пирог и за чай, Октавия. И вам спасибо, Эзилриб.

Он помолчал и тихо добавил:

— За все.

Октавия убрала чайную посуду и выползла из дупла. Она знала, что ее хозяин хочет побыть один.

На этот раз хандра тут была ни при чем. Просто старому другу нужно немного побыть наедине с собой.

«Опять разыгрался артрит, ломит суставы в правом крыле». Каждый год одно и то же, и всегда в это время. Значит, придется выдернуть перо из левого крыла, хотя на правом перья получше будут. Эзилриб поморщился и вытянул очередное перышко.

Усевшись за стол, он вытащил лист лучшего пергамента, обмакнул перо в чернильницу и начал писать: