Легенды о фениксах

Авина беззвучно икнула. И от неожиданных слов выпустила магию из-под контроля. Черный огонь взметнулся вверх, не добравшись до истинного, пролетел над потолком и опустился у алтаря. Его языки мгновенно впитались и артефакты засветились.

— Что, хотела меня переиграть, хранительница? — зашипел Румис, из его рук вырвался плотный сияющий жёлтый шар и ударил в грудь Авине. Та пролетела с ним пару метров и вылетела в окно.

«Да, не так я представляла свою смерть… Рахт! Я же феникс!» — пронеслось в мыслях и хранительница уже у земли обернулась в огромную чёрную птицу с переливающимися тёмно-синим перьями, захваченными огнём.

— Вот это я понимаю преображение, малышка! — поразился Фошес, лицезрея эту картину с земли. — Странные дела тут творятся с магией… По всей Гарихее её с рахтов клюв, а тут хоть ванны принимай! — хмыкнул снежный и обернулся фениксом, на ходу отталкиваясь от земли.

Авина влетела обратно в окно, выломав при этом кусок стены. Застав ошарашенную троицу у постамента, она выдохнула жар, бушевавший внутри. Тот вырвался словно ошалелый драконёнок и полетел на Румиса. Седовласый феникс в последний момент выставил прозрачный щит, который едва выдержал напора.

— Чернокрылая Вермена вернулась! — воскликнула Тоя и упала на колени.

— Что за фокусы! Ты ещё кто? — скривился Румис. — А, не важно. Хоршель, обработай-ка её.

Глава желтокрылых оскалился, достал стеклянный шар и пошевелил над ним пальцами. Тот потемнел и все бессознательные, разом очнулись. Миг — и уже несколько десятков пар глаз уловили мишень. Щелчок пальцами — и все они устремились против обернувшейся Авины.

Тем временем Хоршель начал перенастраивать потоки на установке, чтобы захватить ещё одного феникса, однако не успел и руки поднять, как был вырублен во время подоспевшим Фошесом.

— Что за дерьмо тут происходит, Авина? — выругался он, окинув целую армию бессознательных. Из толпы он выцепил глазами Даргайла с отсутствующим взглядом и выругался ещё раз, когда тот неожиданно напал. Его боевые пульсары летели один за другим, и блондину ничего не оставалось, как обороняться.

— Дар, чтоб тебя драконы сожрали! — выкрикивал он между ударами. — Очнись! Это же я.

Но наследник продолжал выполнять приказ, как впрочем и остальные фениксы. С каждым ударом щит Фошеса всё больше истончался. А когда и вовсе разлетелся, Лавидж начал отбиваться. Огненные пульсары сталкивались с ледяными и рассыпались на множество искр прямо в воздухе. Никто не уступал до тех пор, пока Румис не подкрался сзади и не обездвижил снежного. Тот упал теряя равновесие. Даргайл приготовился выпустить последний шар, но тут его отвлёк тёмно-синий огонь.

Черная фениксица обернулась на связанного Фошеса и обезумевшего Даргайла, издала гневный клёкот, а затем выпустила тёмно-синюю порцию огня. Языки пламени разлились по полу настигая бессознательных поблизости и каждый от соприкосновения начинал приходить в себя. Даргайлу же оказалось достаточно небольшой искры тёмно-синего пламени для того, чтобы пробить стену, в которую Авина до этого упорно стучалась.

И вот стоит наследник с боевым пульсаром в руке, а напротив него висит Фошес, обездвиженный магическими путами. Услышав его хрип, Даргайл моментально оценивает ситуацию и выпускает огненный шар в Румиса. Тот отлетает назад, выпустив контроль над путами. Одним взглядом за доли секунды просканировав снежного, наследник кивает своим мыслям и устремляется к истинной, приготовившись её спасать. Однако увиденное снова выбивает из колеи. Авина, уже в человеческой ипостаси, стоит в самом центре и из её ладоней непрерывным потоком льётся магия. Каждого бессознательного она мягко обволакивает, а затем пробуждает, освобождая из-под влияния. И с каждой секундой очнувшихся становится всё больше.

Рядом с ней стоит шимми, раздувшийся почти до трёх метров. Он впитывает магию Авины, а затем распыляет её в воздух серебристым облаком на бессознательных, которые находятся в самом отдаленном конце здания. Эти пары мгновенно пробуждают их, оставляя в растерянности разглядывать свои руки, ноги и друг друга. Когда же последний пустой взгляд и потерянный разум становится излечен, в помещении раздаётся громогласный голос Милиоля.

— Ничего вам поручить нельзя! Всё приходится делать самому! Ша! — оскаливается он на забившуюся в угол Тою, но натыкается на упрямый взгляд Хоршеля, вставшего перед ним. — Щенок решил показать зубки?

— Отец, хватит! Неужели ты не видишь, что это всё бессмысленно? — выпаливает лекарь.

— Это твоё рождение было бессмысленным, выродок! Зря я тогда оставил твою мать в живых. — выплюнул Милиоль, и Авина поразилась насколько его поведение сейчас отличалось от того в замке эльфов.

— Ни говори так про мою мать! — возразил Хоршель и подался вперед, но не успел сделать и шага, как был с силой отброшен назад ударом боевого пульсара, выпущенного Главой Верхнего Рольса.

— Люди и фениксы — самые худшие из созданий. И те и другие — лживые, гнусные существа, которые не имеют права существовать ни на одном из миров! — произнёс Милиоль подбираясь всё ближе к артефактам.