Легенды о славном мичмане Егоркине

– Мужики, я сейчас приглашу на борт капитанов с “рыбаков”, а вы, тем временем прокатитесь на барказе по траулерам, попробуйте у них выклянчить что-нибудь из продовольствия. Благодаря решительным действиям полоумных трюмных, которые после долгих стараний все же умудрились подтопить провизионки у нас здорово подпорчены продукты. Ну почему их всех еще в яслях пьяные няньки не перекалечили! – сценическим тоном воскликнул командир. – Тогда бы их на флот бы не взяли. И я бы с ними не знакомился! Нам до очередного танкера не дотянуть, тем более. что эта самая калоша припухает где-то на Канарах, якобы на срочном ремонте, если по радиограмме… Только уже сверх срока, и когда выйдет – одному только местному богу и известно! Поэтому, берите “шило” и вперед! И да благословит вас старпом, дети мои!”.

Тут прозвенели сигнальные звонки и по трансляции раздался звонкий голос вахтенного офицера: “Дежурному по камбузу прибыть в хлеборезку! Команде катера – в катер! Хлеборезку – к спуску!”.

Командир проворчал:

– Ну вот, у вахтенного офицера началось предобеденное голодное урчание! Прямо, оговорки по Фрейду! – и щелкнув тумблером внутренней связи, вызвал:

– Вахтенный офицер!

– Есть! – ответил динамик его голосом. По тону чувствовалось, что тот уже готов к очередной “выволочке”! Конечно, так оно и вышло:

– Ну и в какое такое плавание вы собрались отправить эту бедную хлеборезку? Ну сколько раз я и старпом будем отбирать у вас вашу “како” за ваши выходки? – ехидно поинтересовался Ящин.

В ответ раздались какие-то невнятные хрюкающие звуки на фоне подавляемых смешков. А тут сигнальщики доложили командиру, что от рыбаков в сторону корабля движется “мыльница” – большой спасательный катер из стеклопластика.

– Ага! А вот и гости!! – резюмировал командир: Вахтенный офицер! Катеру – “добро” с правого борта до места! Трап вооружить! За замечаниями зайдете перед очередным заступлением, поговорим!

– Помощнику командира по снабжению! Все накрыть в моем салоне! Буки-буки!

Швартовщики, одетые в оранжевые спасательные жилеты, засуетились на палубе. Там должен быть подчеркнуто военно-морской порядок – объявил старпом, а не то... Вот что такое “а не то…!” в устах старпома, швартовщики хорошо знали.

Отдав команды, командир переоделся в белую форменную рубашку, и вышел из каюты, подгоняя вестовых, которые накрывали столы к приему капитанов судов.

Тем временем, от левого борта отвалил барказ с деликатной миссией Петрюка и Егоркина. Поднявшись на борт первого из судов, Петрюк и Егоркин, поговорив с вахтенными, не стали искать начальство. А зачем? Они просто нашли заведующего кладовыми, затем – старшего кока, и конечно же, того, кто заведовал рефрижераторными “закромами”. Слово за слово, нашли земляков, потом обсудили служебные проблемы. В ход пошло “шило”, “двигатель прогресса” в человеческих отношениях. Хитрый Паша Петрюк достал на закуску сало, выкроенное из своих личных запасов, которые дожидались лучших времен в укромных уголках корабельной рефкамеры. (Заведующий этой рефкамерой был правоверным мусульманином, и Паша ни капли не переживал за их сохранность). Надо сказать, новый знакомец, оказавшийся белорусом, такому деликатесу обрадовался больше, чем выпивке. Проникновенно глядя ему в глаза, Паша Петрюк излагал ему кошмарные истории о тяготах и лишениях, когда продукты гибли в водопадах врывающихся волн из пробоин, пробитых вражьими снарядами в боях по защите героических тружеников рыбной нивы. Меж тем, Егоркин не уставал подливать в кружки товарищей “по ниточке” спирта. По традиционным неписанным законам, каждый разбавлял себе сам. Егоркин только делал вид, что пил. На самом деле его задача была физически обеспечить успешные действия продовольственника, и создать видимость бескорыстных отношений в очередной компании.

Новый знакомый, назвавшийся Кастусем, или Костей, расчувствовался, и когда они хором исполнили песню “Песняров” про уплывшие куда-то рушники, он решительно встал, загремел ключами и повел мичманов в свои заветные кладовые. О! Это надо было посмотреть – по сравнению с куцым военным снабжением, провизионки “рыбака” походили на пещеру Али-бабы.