Легенды о старинных замках Бретани

Ехала дочь бургундского герцога в свой монастырь с целою свитою прислужниц и телохранителей; ехал следом за нею и бретонский рыцарь, охраняя ее от всякой опасности. Небезопасно было тогда путешествовать даже и мужчинам, не только молодым девушкам, но дочь герцога видела около себя своего рыцаря и ничего не боялась ни днем, ни ночью, ни в темном лесу, ни на глухой дороге.

Раз напали на них какие-то разбойники и, пока ее телохранители отбивались от них, рыцарь взял под уздцы ее лошадь и увел молодую девушку в чащу леса. Здесь умолял он ее бежать вместе с ним и укрыться в его неприступном замке; целовал ее руки, клялся ей в вечной любви. Девушка плакала и невольно отвечала на его ласки, но все же ни за что не соглашалась нарушить свой обет.

Печально простился с нею рыцарь, и уехала она в монастырь урсулинок, в цветущую долину С. Бриё, а он заперся в своем неприступном замке, грозно возвышавшемся на скале, над долиной.

Долго томилась она в стенах своего монастыря и тихо гасла, тая со дня на день, как свечка.

Томился и рыцарь в своем неприступном замке и, наконец, решился проникнуть в монастырь и хотя бы силой увести оттуда свою милую.

И вот, раз ночью спустился он со своей скалы и тихонько пошел по дороге к монастырю. Все было тихо кругом, и доносились до него одни только могучие звуки монастырского колокола.

Так шел он час, шел другой, окруженный темной чащей леса, а монастыря все еще не было видно. Однако, не мог же он сбиться с дороги, — каждый камешек на ней был знаком ему с детства, а между тем, чем дальше шел он, тем лес становится гуще, тем труднее было ему пробираться сквозь густую заросль: ноги путались во вьющихся травах, густой терновник преграждал тропу.

Но вот, мелькнул перед ним какой-то проблеск света, и он пошел в ту сторону. Но то занималась в небе заря, и безмолвный лес вдруг огласился тысячью птичьих голосов, и все они пели и кричали ему на все лады: «Назад! Назад!» Но рыцарь шел вперед, не обращая на них никакого внимания. Наконец, увидал он монастырскую ограду. Радостно ускорил он шаги и подошел было уже совсем близко, но, к удивлению его, за оградою монастыря не оказалось: виднелась одна только груда каких-то безобразных развалин да каменные глыбы, обросшие мхом, валялись там и сям; колокол же не переставал звонить, но он гудел откуда-то сверху.

Остановился рыцарь и задумался: вчера еще вечером видел он из своего замка монастырь, видел монахинь, проходивших по двору к вечерней службе, а тут в какую-нибудь ночь монастырь оказался разрушенным, и развалины его успели даже обрасти мохом!

Понял рыцарь, что было это видение, и что Сам Господь предостерегал его от задуманного им недоброго дела.

Повернул рыцарь в обратный путь: перед ним лежала с детства знакомая дорога, и не прошло и получаса, как поднялся он уже и на свою скалу. Обернулся рыцарь посмотреть на монастырь, — по-прежнему незыблемо стоял он на своем месте: крыши его золотились под лучами восходящего солнца, а колокол так и гудел, и торжественные звуки его разносились далеко по окрестностям.

Уехал рыцарь из дома на долгие годы. Опустел его замок, и по ночам только совы криком своим нарушали царившее в нем безмолвие.

Несколько лет странствовал рыцарь по белому свету, не находя ни покоя, ни исцеления, и снова вернулся он домой, и снова пытался силой проникнуть в монастырь урсулинок, и опять заблудился в чаще леса. Долго бродил он по лесу, не раз выходил на зеленые лужайки вроде той, на которой был расположен монастырь, но его там нигде не оказывалось; а колокол все звонил откуда-то сверху.

Вернулся рыцарь на свою скалу и опять увидел монастырь, — чистенький, выбеленный, утопающий в зелени, а колокол его все звонил таинственно-прекрасным, хватающим за сердце звоном.

Так прошел год. Рыцарь все сидел в своем замке на своей голой скале, не спуская глаз с монастыря, или же ходил по своей высокой замковой стене и слушал глубокий звон большого колокола, доносившийся к нему из чащи леса, но дороги туда он так и не нашел.

Но вот, в одно прекрасное майское утро вышла из ворот замка погребальная процессия: длинная вереница сестер-урсулинок медленно шла за гробом, покрытым монашеской мантией, поверх которой лежал венок из белых роз.

Смотрит рыцарь и бледнеет; кровь останавливается в его жилах; в тревоге спешит он навстречу погребальной процессии. Не обмануло его вещее сердце: в черном гробу в венке из белых роз лежала прекрасная дочь герцога.

В тот же день исчез рыцарь из своего замка, и никогда уже никто не встречал его. Замок его пришел в полное запустение: стены потрескались и развалились, крыша как-то съехала на сторону и вся заросла диким шиповником.

Лет через пятьдесят умер в Иерусалиме старик, привратник храма Господня. Был он для всех чужой, хотя и прожил тут не один десяток лет. Чужие положили его в гроб, никто не стоял возле него, никто не скорбел об умершем, никто не плакал, когда пришли люди с молотком и гвоздями, и бедный старик навеки скрылся под крышкою гроба.

— Кто-то был он? — равнодушно спрашивали люди.