Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Он смог бы отказать ему, но не ей...

Какие-то два года назад всё складывалось для большого питона очень удачно. Естественно, любому именитому, но нищему мужчине совсем не помешало бы жениться на такой же знатной, и даже способной обеспечить обоим безбедную жизнь, особе. Но профессор действительно влюбился, и она, эта тонкая, умеющая думать, девушка, ответила ему, своей взаимностью. В уме Людвига, как медоносные синие пчёлы Южных Островов, уже роились планы их счастливого будущего, когда пришёл приказ очереди на Новую Мадам. И старый граф отказал нищему математику...

***

Над старой Ратушей колокол ударил два раза, сообщив Клану весть: «Не пора ли за обед, о Волки!», когда послышался цокот копыт по покрытой белым гравием дорожке. С седла спрыгнул смешной плотненький шустрый мальчишка, который, не дожидаясь, пока остановится отцовский конь, кубарём скатился со спины жеребца и, подпрыгивая, побежал к профессору.

— Рант, осторожно, — услышал Людвиг голос Хозяина Клана.

«Смешной мальчишка», — грустно подумал профессор и поднялся, издалека протягивая руки.

Какое-то время он бормотал вежливую чепуху и, наконец, видя недоумение на лице Марка, глубоко вздохнул и решился.

— Я вынужден вернуть Вам контракт и согласен выплатить неустойку. К моему великому сожалению, мне придётся покинуть этот благословенный край и вернуться в Вазерион. Меня ждёт путешествие.

Марк, с недоумением, смотрел на высокого складного молодого мужчину, сероглазого, с русыми непослушными, коротко стриженными волосами. Он имел твёрдый квадратный подбородок потомственного питона и обаятельную улыбку. Его рука была твёрдой и жёсткой. Именно такую руку имеют честные люди. И, наконец, запах. Волки оценивали людей только нюхом, различая сотни две разнообразных ароматов, которые могли охарактеризовать стоящего перед ними. Профессор пах правильно.

— Я получил письмо, — пробормотал Гримальди, он суетливо полез в карман сюртука и достал мятый конверт с остатками сургуча и печатью в виде раскрывшего свой капюшон нага. Вместе с этим коричневым посланием, на дорожку выпал небольшой белый бумажный листок. Профессор смутился и, близоруко щурясь на солнце, стремительно запихнул его обратно в карман.

— Пожалуйста, — протянул он пакет Марку.

— Вы можете ознакомиться... Это письмо от Правителя, — холодно закончил он.

Тонкое перо писаря выводило на гербовой бумаге паучьи знаки официального письма: «Мы настоятельно рекомендуем Вам отложить все свои занятия и предпринять путешествие по стране, с целью подсчета популяции диких, расплодившихся в последнее время, воррумов, обратив внимание на, вероятно, находящихся рядом с ними ящерообразных изгоев общества. При обнаружении последних, Вам надлежит немедленно сообщить о их местонахождении властям. В контакт не вступать! Напоминаем Вам, что в результате действий этих государственных преступников, погиб речной Анаконд, являвшийся Старейшим, Реликтовым членом нашего Рода. Мы, понеся невосполнимую утрату, ратуем на Ваше внимание в поисках редких зверей и сопровождающих их лиц. Советуем торопиться на выбранном Вами пути. В противном случае, Вы лишитесь не только кафедры, но и более дорогой вещицы...».

Людвиг покраснел и закашлялся, а Марк, ещё раз перечитав письмо, тактично не стал задавать дополнительного вопроса, способного прояснить плохо скрываемый официальным текстом шантаж.

Потом он вздохнул и, неожиданно широко заулыбавшись, сообщил расстроенному учёному мужу:

— А как насчёт совместной прогулки по стране? Я давно не был на побережье.

— Вы считаете, что это возможно? — не надеясь на подобную удачу, спросил профессор.

— Я считаю, что нам не нужно терять времени на пустые расшаркивания, — твёрдо сказал Марк.

***

Ужин не задался. Женщина, молча, убирала со стола посуду, а мужчина хмурился, пытаясь найти подходящие случаю слова.

— Яга! — начал, было, он.

Она резко подняла голову, отчего рыжие тугие косы колыхнулись на голове, словно корона, и грозно посмотрела на сидевшего мужа.

— Меня зовут Таисья, по батюшке Сергеевна, сто раз поправляла. Я в курсе. Согласна. Надо идти за Костей. Нагулялся, ужо. А ведь знала... и неча ему было шляться-то. Так недалеко и до тюрьмы. Где это видано, против правителя идти. Змей, он и в Африке, змей...

Марк не был в курсе нахождения Африки, однако, уходить из дома с разладом в душе не хотел.

— Я хочу позвать тебя в лес..., — наконец, решился он.

— Что? — переспросила она, опешив.

… Матёрый серый Волк бесшумно бежал по заиндевелому зимнему лесу, оставляя на неведомых дорожках следы огромных пятипалых лап. Следом, с непривычки вырывая куски стылого дёрна когтищами, бежала его спутница: совершившая свой первый в жизни оборот, рыжая волчица.

Только Луны, летящие в тёмном небе, могли видеть их бег. Первая, низкая и большая, изъеденная рытвинами и оспинами, светила жёлтым тусклым светом фонаря, собрав на своём, давно не мытом стекле, миллионы синих крупинок, слепленных по образу и подобию далеких звёзд. Крупинки сыпались на пушистый мех бегущих зверей, превращаясь на их спинах в резные кружева медленно исчезающих снежинок.