Легенды Оромеры. Великий Орёл.

«А любит ли она меня? А если она решила выйти замуж только для того, чтобы определить свой статус замужней женщины? А вдруг, она, оформив официальные отношения, опомнится и поймёт, какая пропасть между нищим профессором математики и знатной графиней древнего рода? – он начал быстро одеваться. – Так нельзя! Поеду и спрошу!». И Людвиг стремительно выбежал на площадь перед отелем, искать экипаж! Его переполняло отчаяние, и даже какая-то злоба на всех людей и свою несчастливую судьбу.

***

В момент прибытия, на крыльце, в окружении старательно выражающих сочувствие родственников, рыдала уезжающая в поместье Эмили. Чуть поодаль стоял бледный от напряжения и готовый перекинуться и утащить свою самку Константин. От него шарахались и старались обойти по максимально широкой дуге.

«Вот она, настоящая, искренняя любовь! — завистливо подумал Людвиг. – Пойду посмотрю последний раз в глаза Аккарин! Скажу ей: «ты свободна!».

***

Его не ждали. Маленькая Мадам сидела на полу, а вокруг были разложены её платья: серое бархатное; шерстяное, цвета мышиной норы; расшитое пайетками, немного блестящее — цвета осеннего болота; и, наконец, парадное — шёлковое, с натуральными кружевами из нити паука — оно стоило целое состояние. Аккарин грустно смотрела на переливающийся под солнечными лучами шёлк цвета маренго...

Людвиг остановился, не перешагнув порог. Она подняла голову и... просияла от радости.

— Ой! Тебе же нельзя... как хорошо, что ты приехал... а я вот платья выбираю... – она внимательно посмотрела на хмурое лицо и встала. — Что случилось, милый?

Людвиг глубоко вздохнул и переступил через порог.

— Я глубоко убеждён, что со мной ты будешь несчастна. Я не тот, кто нужен такой, как ты. Ты само совершенство! Ты классическая гордая красота! Тобой должны восхищаться поэты, рисовать художники…

Аккарин встала и тихо подошла.

— Молчи, я должен сказать, я... я нищий, глупый, жёлтый питон. Я не пара... подумай! Ты можешь отказаться. Ты должна...

Девушка побелела.

— Не понимаю, — после некоторого молчания смогла произнести она. — Ты отказываешься?

Он глубоко вздохнул, набрав побольше, ставшего густым, воздуха и резко, на выдохе, произнёс:

— Да!..

— Но почему? — шёпотом произнесла, разом поблёкшая, как потерявший лепестки на ветру роза.

Затем, распрямила плечи и, смело посмотрев в глаза стоящего перед ней, твёрдо сказала:

— Объяснитесь...

— Аккарин, я уверен, что ты не можешь любить такого, как я. Со мной ты станешь несчастлива. Я не могу позволить тебе сломать свою жизнь, связав её с таким, как я.

Она просияла:

— Мой глупый-глупый питон! Я люблю тебя любым! Я не смогу жить без тебя! И твой отказ означает для меня только уход... к Великой Бездне.

Силы оставили Аккарин, и она осела на гору серых платьев.

Через полчаса их нашла Таисья Сергеевна. Узнав с какой целью профессор проник в имение, Яга, хитро ухмыляясь, прогнала его, размахивая шалью. И, поглядев на ворох вещей, решительно собралась за покупками!

***

В воскресенье толпы народа окружили главный Храм страны. Понадобились объединённые силы гвардейцев и всех сотрудников Управления полицейской жандармерии Центрального округа столицы, чтобы по периметру окружить площадь, во избежание давки и увечий.

Фактически, празднуя не обручение с Людвигом, а, отмечая настоящую свадьбу бывшей Мадам, столица радовалась первому празднику Нового года. Все надеялись на перемены и стремились к лучшей жизни!

Те, которым удалось ранним утром проникнуть за периметр охраняемой территории, толпились около зарешёченных окошек Собора, всматриваясь в яркую от тысяч зажжённых свечей Глубину Великой Бездны.

На ступенях, наплевав на мороз, сияя звездой на новом мундире, стоял небезызвестный Доберман, объявленный в столице героем — новый Блюститель Порядка Вазериона.

Около десяти утра стали подъезжать кареты знати. Разряженные в люкзор и ментенон, дамы шелестели расшитым атласом. Золотое сияние люстр и подсвечников отражало переливающиеся патюры, извлечённые из старинных ларцов. Все ждали жениха и невесту.

Наконец, раздались крики:

— Едут!

И на площади появились кареты. На их золочёных дверях два дракона переплетали хвосты, хрустальные окна дверок отражали синее небо. На последней прибывшей карете все увидели герб, в виде зияющей пасти волка.

— Приближённые...

— Клан, в котором вырос Наследник.

— Волки — Сила! – шептались в толпе.

Из первого экипажа вышел Дракон-отец и Великая Мать, которые, поклонившись толпе, чинно взошли по ступеням и исчезли в темноте входа в Храм.

Следом приехал Наследник и Наследница. Дракон Сын подал руку Сестре, и они также неспешно проследовали за родителями.

Затем открыли дверцу экипажа Клана Волков, и оттуда вышли Князь и Княгиня. Последняя поспешила к карете невесты, а князь – к карете жениха. Церемония началась!

Толпа, как волны прибоя, подалась вперёд, ловя каждое движение.