Легенды русского шансона 2002

Немедленных информационных сообщений о гибели артиста не последовало. Вскоре бульварные журналисты устроили за это фирме «Мастер Саунд» страшный разнос. По смерти он вдруг стал жутко интересен прессе, куда, в принципе, пропихнуть любой материал о «шансоне» стоит большого труда. Правда: молчали. Молчали по совокупности ряда причин. Пресс-служба, как и вся компания в целом, находилась в состоянии шока. Ведь не каждый день у вас погибают ведущие артисты. Вы ведь к выходу нового альбома готовитесь: буквально через пару недель должен был появиться тираж «Печального парня». Рецензии, реклама, творческие планы, концерты... «Наверное, из-за уже готового к продаже альбома и придержали информацию», — версифицировала пресса, будто не ведая, как сметаются с прилавков тиражи посмертных альбомов. Уверен, если бы о гибели Петлюры сообщили на следующий же день, фирму обвинили бы в использовании этого факта в рекламных целях. А кощунствовать не хотелось. И в смерть его почему-то не до конца верилось. Вдруг дверь офиса откроется и он войдет... «As if he was alive», — ни к селу, ни к городу вертелась в голове английская фраза. «Как если бы он был жив» — смысл ее дословного перевода и стал дальнейшей судьбой «Печального парня». Сообщения, объяснения и опровержения начались позже. А что опровергать —было. Но сразу после гибели корректировать «Хронику происшествий» «МК» с ее заметкой, где фигурировал не популярный певец, а «...погибший, приезжий из Ставрополя...» — увольте и простите. Без цинизма проводить хотелось. Он ведь наш был...

...В день похорон Ольга привезла на кладбище 200 белых гвоздик. Некоторые цветы, укоротив стебли, «посадили» в землю по всей могиле. Прошло 40 дней. Стало гораздо холоднее... А гвоздики на могиле Юры выглядели так, будто их принесли только вчера.

...После похорон Тамара Сергеевна купила брошюру «Православный обряд погребения». «Там было написано, что я должна у него прощения попросить, и сама простить его. Вспомнила, что уже, неосознанно, сделала это, но когда прочитала, мысленно обратилась к Юре: «Юрочка, сыночек, если ты меня прощаешь, дай мне какой-нибудь знак!» В ту же ночь в окошко постучал воробышек: тук-тук.

«Юрочка, я знаю, что это ты!» И опять: тук-тук, чирик-чирик ».

...На девятый день я отправился в Подмосковье, выглядевшее совсем как фантастический, горчичного цвета, лес на обложке альбома «Печальный парень». Подумалось: «Жаль, что в этом, настоящем, лесу Петлюре уже не побывать — он так и останется навеки в рисованном, обложечном». И тут он пришел — первым солнечным лучом, пробившимся сквозь тучи, пронизавшим и еще пуще раззолотившим осеннюю листву. И полилось... полилось. Он был здесь.

***

По городу идет немолодая женщина. Заходит в магазин, булочную. Едет в трамвае, спускается в метро... Женщина, как женщина, вся в заботах — погружена в себя. Но иногда ее взгляд останавливается на молодых лицах, натыкается на до боли знакомые черные кепочки, рубашки в черно-красную клеточку... И отражения лиц некоторых пассажиров в стеклах вагонов подземки кажутся ей похожими на лицо сына.

Тишина, наши свгчи зажжем мы вновь:

Так приятно и мило, без лишних слое;

Хоть печально, но эта печаль красива.

Если свечи потухнут, то есть звезда —

Та, которая будет гореть всегда —

Это вера, надежда, любовь моей жизни — Россия.

^Нмхлои 'Круг: focxotfcf&ftue uj UMefcu,

Пусть этот вечер будет, как вечность,

Шум Миллионной пусть помолчит.

Вам под часами назначены встречи,

Значит, гуляйте, мои тверичи!

...А ведь Тверь, родной город Михаила Круга, мог бы стать столицей России...

«Уже в самом начале 14 века, — пишет С. Г. Пушкарев в «Обзоре русской истории», — князь Юрий Данилович московский предъявил притязание на великое княжение Владимирское и вступил за него в борьбу с Михаилом Ярославичем тверским, который, будучи великим князем Владимирским, первый из русских князей принял титул «великого князя всея Руси». Борьба велась без разбора средств и оба противника погибли в этой борьбе».

Необходимо признать, что дальнейшие московские методы двухвекового спора с Тверью за верховенство на земле Русской были столь же традиционными для средневековой княжеской политики, сколь подлыми и бесчеловечными по отношению к простому люду.