Легенды старого Петербурга (сборник)

Старейший член яхт-клуба покойный Образцов, которого все звали «дядей», рассказывал, что 5-го сентября в день св. Елисаветы, храмового праздника кавалергардов, полк после обедни выстраивался перед дворцом; затем служили молебен, по окончании которого от императрицы Александры Феодоровны, как шефа полка, солдатам предлагался обед. В этот же вечер офицеры полка, в честь Государыни, устраивали серенаду, в которой участвовали оперные певцы и певицы, а на Каменном острове, против Елагинского дворца располагался табор цыган с кибитками и лошадьми у горящих костров; вся эта живописная картина нет-нет освещалась бенгальскими огнями разных цветов.

ГАРНОВСКАЯ УЛИЦА И ДОМ ГАРНОВСКОГО

Гарновская улица тянется от первой роты до седьмой Измайловского полка, параллельно Измайловскому проспекту, а дом Гарновского на Фонтанке у Измайловского моста занят квартирами офицеров л(ейб) — г(вардии) Измайловского полка.

Но вряд ли многие петербуржцы знают теперь, кто был полковник Михаил Антонович Гарновский, фамилия которого сохранилась в названии улицы до сих пор.

«Гарновский, — говорит А. И. Тургенев[47],— был чудо своего времени, говорил на восьми или девяти языках. Императрица Екатерина II его любила, уважала, отличала; Гарновский всегда, во всякое время, имеет право входить без доклада в кабинет к Государыне.

Князь Потемкин, фаворит сначала, потом истинный друг, единственный друг ее, был бескорыстным, нелицеприятным другом Гарновского; чтил, уважал в нем ум, познания и отличные качества души, любил его как брата».

Далее Тургенев рассказывает, что Гарновский приобрел великое богатство следующим образом. Он был послан Екатериною в Лондон увезти оттуда знаменитую по происхождению рода, богатству и красоте герцогиню Кингстон, которая оставила мужа своего и вела с ним процесс.

Развязка дела для Кингстон была очень неблагоприятна, ей предстояло протянуть шею под секиру палача. Герцогиня искала покровительства Екатерины II, которая, имея в виду, что защита авантюристки не оскорбит ее придворных дам, а с водворением в России Кингстон, она внесет с собою миллионное богатство, послала Гарновского в Лондон.

Кингстон влюбилась в Гарновского, и при помощи хитрого и прозорливого священника при тамошнем нашем посольстве, Самборского, герцогиня Кингстон в сопровождении Гарновского бежала из Англии на корабле в Петербург.

Екатерина приняла Кингстон дружески. Русские вельможи и их жены усердно следовали в этом случае примеру, поданному им свыше. Все они, наперерыв друг перед другом, желали представиться герцогине и старались обратить на себя ее особенное внимание. Часто они приглашали ее к себе в гости, устраивая в честь ее блестящие праздники.

Когда герцогиня Кингстон заявила более близким к ней лицам о своем желании сделаться статс-дамою русского двора, то они заметили, что ей, как иностранке, прежде чем пустить в ход подобную просьбу, следует приобрести недвижимое имение в России. Обладая громадными денежными средствами, Кингстон через несколько недель купила на свое имя в Эстляндии у барона Фитингофа имение, за которое заплатила 74 000 серебряных рублей. Имение это, по родовой ее фамилии Чэдлей, было названо Чэдлейскими или Чудлейскими мызами.

Все шло превосходно. Но образованный, дальновидный Гарновский, друг Потемкина, удостоенный благорасположения и милостей Государыни, любимый страстно герцогинею, взглянул в балете на прелестную Матрешу и все позабыл на свете. Через день после того он увез танцовщицу в имение Потемкина на Неве, «Островки», в 40 верстах от Петербурга и там повенчался с Матрешей.

Таким образом он заплатил дань своему времени, о котором оставил любопытнейшие записки, напечатанные в «Русской старине» за 1876 г., где читаем: «Вследствии полученного фирмана, первая из сераля рейхс-эфендия (Безбородко) наложница[48], Мария Алексеевна Грекова, соизволила отправиться на сих днях в Москву, в препровождении козлер-аги (черный евнух) г. Рубахина (издателя первого описания С.-Петербурга Богданова)[49], казначея бывшего откупщика Лукина, и не малой свиты, помещенной в двух четырехместных и одной двухместной каретах». Впоследствии Грекова стала актрисою; портрет ее есть в словаре Д. А. Ровинского[50], который почему-то сделал отметку, что сведений о Грековой не имеется.

Герцогиня Кингстон, потеряв своего возлюбленного, не захотела более оставаться в России и уехала во Францию, где не могла забыть любимого Гарновского и вскоре умерла, оставив состояние, по самой умеренной оценке, до 3-х миллионов фунтов стерлингов. Некоторую часть своего состояния Кингстон оставила тем лицам, с которыми была знакома в России, и, между прочим, завещала Императрице Екатерине драгоценный головной убор из бриллиантов и жемчуга.