Легенды старого Петербурга (сборник)

Царский обед окончился, и все разбрелись кто куда. Петр, в расстегнутом мундире, без шляпы, вышел на крыльцо и с наслаждением вдыхал сырую прохладу, которой дышала на него река — великий путь «из Варяг в Греки», лишь сегодня открывшийся для русского флота после долгого «свейского плена»… Вдали, за извивами Невы, на самом горизонте воздвигались из облаков причудливые «фортеции» и горы.

Царь был весел сегодня. Сбывалась — как сон наяву — его заветная мечта об укреплении русского владычества на берегах Свейского моря. С падением Ниеншанца Нева от истока до устья принадлежала Петру.

К крыльцу подошел какой-то солдат и молча остановился, отдавая честь. Это был сержант Семеновского полка из числа отвезенных Петром на острова к устью Невы трех рот гвардейцев для сторожевой службы.

— Ты что?.. — удивленно спросил его царь.

— Гораздо великое число кораблей на море появилось, государь, с какою вестью и послан…

И будто в подтверждение его слов издалека донеслись два гулких пушечных выстрела.

— Извествуют о себе в Ниен, — усмехнулся царь. — Не ведомо им еще… Беги к Меншикову с приказом — немедля салютовать дважды!

Сержант побежал, придерживая свою шпагу, к невысоким земляным укреплениям Ниеншанца. Прошло несколько мгновений… Две шведские мортиры, направленные вниз по Неве, тяжко грохнули, окутываясь облаками дыма…

— Шведы, шведы! — закричали где-то. — Шведы наступают!..

Тревожно затрещали барабаны, послышались крики команды, тени забегали по крепости из казарм и в казармы…

— Ваше величество! — запыхавшись подбежал к смеявшемуся Петру солдат. — Шведы наступают!..

Переполошились и пленные шведы, вскочили на ноги, изумленно озираясь и не понимая, что творится вокруг.

Но скоро все объяснилось, и веселый царь почтительно стоял уже пред фельдмаршалом.

— Извествую вам, что гости пожаловали с моря, чего ради с моего приказу дважды от мортир салютовано оным…

II

5 мая 1703 года.

Каждый день — утром и вечером — со стен Ниеншанца гремели ответные выстрелы эскадре Нумберса[6], не решавшейся войти в Неву из-за низкой воды.

Поехавшие со шведских кораблей за лоцманами матросы были переловлены сторожами-гвардейцами и доставлены к царю в «Канцы» — как звали солдаты Ниеншанц.

Наконец сегодня снова явился гонец с известием, что два корабля из эскадры подошли к самой Неве и стали на якорях.

К вечеру «бомбардир-капитан Петр Михайлов» и поручик Александр Меншиков, как опытные в морском деле люди, по приказу фельдмаршала отправились с солдатами на тридцати лодках на «поиск».

Тихо проплыли они мимо королевского Ниенского госпиталя с громадным садом, миновали Березовый остров с одинокими избушками досмотрщиков за сплавом леса…

Петр на передней лодке переговаривался по-шведски со стариком рыбаком, взявшимся проводить русскую флотилию на возморье.

— Так тою речкою доступно ко возморью выйти? — спрашивал Петр, указывая на Фонтанку.

— Можно, можно… Там деревушки есть, по левому берегу — Каллина и Ремана… А другой путь — прямо, мимо Лосьего острова[7],— шамкал старик, указывая на Васильевский остров.

Безлюдные, покрытые густым лесом с торчащими верхушками сосен берега наводили тоску и уныние на молодцов-гвардейцев.

— Новую, слышь, фортецию строить будут, — шептались на лодках. — Уж и житье — в грязи, да в воде, ровно кулики на болоте… А и светлая ж ночь здесь, братцы, что наш вечер московский… Все видно, как днем…

— Ты, Александр Данилыч, иди по реченке этой, в обход. Выйдете на возморье и ждите — как завидите наши лодки, на встречу идите, поспешая всемерно, — распоряжался Петр. — А мы с тобой, Гаврила Иваныч, по Неве пойдем.

Флотилия разделилась: семнадцать лодок пошли с Меншиковым по Фонтанке, а на остальных тринадцати Петр и Головкин поплыли Невою, прячась у лесистых берегов Лосьего острова.

Среди ночной тишины резко раздавались мерные всплески весел, изредка поскрипывал руль, да в кустах, на берегу, посвистывали какие-то птички.

Зоркие глаза Петра увидали вдали, на слившейся с ночным небом полосе воды, две темные точки.

— Они? — спросил царь у проводника.

Тот молча кивнул головою, раскуривая свою трубочку.

Хватаясь руками и баграми за сучья и ветви, солдаты, по знаку царя, притянули лодки к берегу и притаились…

Петр ждал минуты, когда станет немного хоть темнее от бродивших по небу туч, чтобы врасплох напасть на шведов.

Наконец, набежала тучка и прыснул маленький дождичек. Петр поднялся со скамьи и махнул рукой…

Застучали весла, взвизгнули уключины, и восемь лодок вынырнули вперед; остальные остались в запасе.

* * *

Часовые на шняве «Астриль» мирно дремали, кутаясь от дождя в свои плащи, и не видали мчавшихся на них лодок… Стучит но палубе дождик, поскрипывают снасти, вода заливается сторожу со шляпы на шею…

Хочет он плотнее закутаться плащом и, словно во сне, видит солдат на лодках, чужие мундиры; слышит как часто и мерно плескают весла…

— Тревога! Тревога! — кричит он и бежит по мокрой и скользкой палубе к трюму…

— Заметили!.. Дружней на весла, на правый борт! — доносится с лодок звучный голос «бомбардир-капитана».