Легенды темного тысячелетия

— И в самом деле, место подходящее. — Голос Калидиана перекатывался подобно сухому щебню. Магистр поскреб левой рукой небритый подбородок и ненароком коснулся указательным пальцем уголка глазного импланта. Хотя прошли уже долгие годы с тех пор, как ему вживили это устройство, Калидиан так и не смог с ним свыкнуться. Угловатый, холодный металлический выступ на лице не позволял забыть о клятве отомстить десантнику-отступнику, вырвавшему ему глаз; не существовало преступления более гнусного, чем обратить оружие против своих же собратьев. Магистру противно было бы даже произнести вслух имя нечестивца.

— Сигнал был неотчетливым, Калидиан. — Капеллан-дознаватель расположился в самом темном углу рубки управления, держась в стороне даже от самых слабых лучей света, испускаемых мониторами и обзорными экранами. Он стоял, подпирая спиной стену, и его лицо было полностью скрыто темнотой и плащом. Голос же капеллана, когда он заговорил, едва отличался от шепота.

— Так всегда и бывает, Лексий. — Магистр Четвертой роты Темных Ангелов не стал отворачиваться от экрана, но позволил себе ехидно усмехнуться скептицизму капеллана. На борту «Неустанного гнева» не нашлось бы другого Астартес, которому столь же хотелось бы обрушить всю мощь отмщения и правосудия на голову отступника, как Лексию Труидану. Самоотверженный капеллан-дознаватель был готов идти даже по самому сомнительному следу, если существовала хотя бы малейшая вероятность, что он выведет на частичку сокрытой истины. И уж ему-то, куда более чем прочим, должен был быть понятен смысл этой диверсии на самом краю огромного Вихря.

— Магистр, вы всегда в первую очередь полагались на поиски упоминаний его имени. Но в этом сообщении о нем не говорится ни слова.

— Не так уж много тех, кому знакомо его имя, Лексий, и еще меньше тех, кто сумел бы понять, кем он на самом деле является. И нам с тобой, старина, одновременно и повезло, и не повезло оказаться в числе этого меньшинства. В сообщениях содержится достаточно информации, чтобы хотя бы попытаться проверить. В частности, говорится о древней черной броне и великолепном мече, никогда не покидающем ножен. Еще важнее такая деталь, как утверждение незнакомца, будто он говорит от лица самого Императора. Это куда более серьезная зацепка, чем большинство из тех, за которыми мы гонялись до сих пор.

Наконец Калидиан отвернулся от бурлящего и извивающегося морока Вихря и, устремив взгляд над головами суетившихся у терминалов слуг, чей разум был опустошен, едва заметно улыбнулся капеллану. Бионический глаз прекрасно видел того даже в темноте.

— Такова наша судьба, брат. Необходимо привести его к покаянию, дабы однажды мы все смогли предстать перед Львом или Императором.

— Мы в ответе за грехи свои и наших братьев, — прошептал Лексий, продолжая прятать лицо в тени.

— Да, капеллан. Нельзя рисковать душами Темных Ангелов. — Калидиан вновь повернулся к экрану. — Проверить целостность варп-щитов и взять курс на систему Тирайн внутри Вихря.

События эти должны были бы стать известны, как Возрождение Тирайн, вот только писари и посланники кошмарных воинов, упавших на наши головы, уже изрядно потрудились, настрочив уйму документов и постановлений, именующих произошедшее ритуальным очищением. Для грядущих поколений и тех, кого заинтересует правда, пишу я с искренностью и отчаянием в сердце эти строки. Не остается надежды, что они попадут на глаза хоть кому-нибудь, кто сумеет нам помочь, ведь нет для нас отныне иного упования, кроме как на самого Императора. Да только тлеет еще в моей душе слабая крупица веры, понуждающая отправить это послание блуждать в пучинах космоса.

Началось все с того, что небеса запылали огнем, и поплыли по ним разноцветные облака. Кровавые реки потекли по полям, и все, чего они касались, погибало в ужасных мучениях. На все вокруг поставила смерть свою печать. Со шпилей и из окон огромных, высоких храмов, воздвигнутых на горных вершинах, сочилась кровь, и казалось, будто они плачут.