Легион. 3 в 1

Действительно, вот уже два раза подряд, ссылаясь на плохое самочувствие Одинцова, на плакатные переговоры приходил начальник местной полиции полковник Кудряшов на пару со своим заместителем. Это было весьма подозрительно, и Саврасов настаивал на личном присутствии своего подчинённого. Пусть даже в инвалидном кресле, но чтобы был. И вот наконец-то он объявился.

– Пойдём, пообщаемся, – Николай Григорьевич направился к выходу, мысленно соображая, стоит ли брать с собой Кудрявцева. Не нравился ему этот тип. Заносчивый, высокомерный, изображающий из себя, по меньшей мере, фельдмаршала, если не самого генералиссимуса с неограниченными полномочиями. Нет, пожалуй, не стоит. Без него как-то спокойнее дышится.

На счёт дышится, Саврасов явно погорячился. Чтобы добраться до точки прямого визуального контакта, необходимо было приложить немало усилий. Барьер отталкивал от себя, как жена в критические дни, не позволяя приблизиться. У генерала разведки было такое чувство, что он на собственном хребте тащит в гору мешок с цементом, который с каждым пройденным шагом делался всё тяжелее. Сопротивление росло, сил напротив становилось всё меньше.

Неожиданно генерала кто-то подхватил за руку. Идти стало заметно легче. Николай Григорьевич повернул голову и благодарно кивнул Валюшину. Вдвоём с капитаном они добрались до места. С той стороны барьера их уже ожидал подполковник Одинцов на пару с майором Климовым. Когда-то этот тандем считался одним из лучших в управлении. Правда, потом их пути разошлись, не без участия самого Саврасова, это он настоял на том самоубийственном приказе. Но тогда так было надо. Леший это понял, Клим нет. Хорошо, что сейчас они снова вместе. Лишь бы их разногласия и неприязнь не помешали делу.

Опасения генерала были напрасны. Одинцов и Климов были опытными офицерами, и долг всегда ставили выше личных отношений.

– Что писать товарищ генерал? – спросил Валюшин, приготовив прихваченный с собой ватман и чёрный маркер. Так каждый раз, средство связи приходилось постоянно носить с собой. Оставлять здесь смысла не было, один хрен всё, что не приколочено, оттащит назад.

– Пиши, через три часа ударят ракеты. Гражданских срочно укрыть в бомбоубежище. После обстрела быть готовыми к эвакуации, – надиктовал Николай Григорьевич и приложился к биноклю, чтобы прочитать ответ не напрягая глаза. Но даже с оптикой этому сильно мешала мутноватость стены.

С той стороны барьера два бывших товарища, в свою очередь также вооружившись биноклями, читали послание генерала.

– Неожиданно, – озадачено прокомментировал прочитанное Андрей Викторович.

– Мечты сбываются? – покосившись на вновь восстановленного в должности командира обороны города, проворчал Клим. Он уже знал истинную причину, по которой на липового фээсбэшника так сильно ополчился Кудряшов и не упустил удобного момента его поддеть. – Ты сам настаивал на этом варианте.

– Тогда были другие обстоятельства, – отмахнулся от слов коллеги Одинцов и старательно вывел на белом ватмане крупные буквы: «ПРИШЕЛЬЦЫ ВЫШЛИ НА КОНТАКТ. ПРОСЯТ ЗАКЛЮЧИТЬ ПЕРЕМИРИЕ».

Даже через мощный бинокль Клим не мог разглядеть выражения лица генерала, а жуть, как хотелось. Такие новости могут пришибить кого угодно, даже невозмутимого Саврасова.

– Он там заснул что ли? Сколько можно думать? – беззлобно возмутился Леший. Вблизи барьера даже стоя на одном месте приходилось прилагать усилия, чтобы не быть оттеснённым назад. – Стареет Горыныч, ох стареет.

Действительно, генерал не торопился с ответом. Текли тягучие минуты ожидания. Одинцов уже приготовился писать ещё один плакат, когда офицер сопровождающий главу СВР поднял лист бумаги с ответом. На нём было всего два слова: «КАКИЕ УСЛОВИЯ?».

Андрей Викторович нахмурил лоб, соображая, как ёмко выразить всё то, что он узнал от Клима. И в итоге написал: «ПРИШЕЛЬЦЫ УБЕРУТ БАРЬЕР. МЫ ИХ НЕ ТРОГАЕМ. ВЫВОДИМ ГРАЖДАНСКИХ. ПРОВОДИМ ЛИЧНУЮ ВСТРЕЧУ ГЛАВНЫХ».

На что Николай Григорьевич ответил: «Я ДОЛОЖУ. ВСТРЕЧА ЧЕРЕЗ ДВА ЧАСА».

– Как-то так. Всё, что могли, мы сделали, – развёл руками подполковник, разворачиваясь обратно. – Времени у нас как раз успеть перекусить. Я ужасно голоден.

Что всегда удивляло Клима в Лешем это его умение переключаться и не забивать себе голову лишними мыслями. Если Андрей Викторович знал, что в данном конкретном случае от него ровным счётом ничего не зависело, то и переживать вроде как нечего. И это всегда ужасно злило. Об одном только не догадывался отставной майор разведки, что у Одинцова это было напускное, как и у самого Климова.

– А может всё-таки зря я настоял на твоём освобождении?! – как бы невзначай обмолвился лесник, идя вслед за бывшим другом и стараясь не сорваться на бег. Давление в спину было, как при попутном ветре со скоростью не меньше двадцати пяти метров в секунду.

– Не обольщайся на свой счёт. Кудряшов по любому меня бы выпустил. Саврасов привык работать только со своими людьми, – не согласился с Климом подполковник. – Но шуму ты наделал, мама не горюй.