Легион «Идель-Урал»

Но идея была подана, она казалась очень привлекательной и перспективной, потому и началась ее эксплуатация. Очень вероятно, что масла в огонь подливали и весьма субъективные, во многом неточные справки некоторых сотрудников МИДа. Пример тому — материал «Тюрко-татары в России», написанный по поручению Министерства Алимджаном Идриси 25 июня 1941 г. (!) и выдержанный в строго пантюркистском духе.[21] Вот как автор представлял будущее: тюркский народ, насчитывающий в СССР 27–30 миллионов человек, получит наконец возможность создать свое единое государство. В СССР же этот народ был искусственно разделен на отдельные республики — Узбекистан, Казахстан, Киргизия, Татарстан, Башкирия и др. (в список вошел и Таджикистан, видимо, с учетом большого количества узбеков, проживающих в этой республике).

27 июня 1941 г. другой крупный чиновник германского МИДа — Вернер Отто фон Хентиг — сообщал, что в первые дни после начала войны против Советского Союза он имел встречи с представителями многих тюркских народов — татар, башкир, узбеков, казахов. Он отметил, что тюркские народы до сих пор сохранили свою организацию и имеют надежных людей в России и Турции. Однако в сообщении еще нет речи о сотрудничестве и необходимости поддержки национального движения тюрков. Фон Хентиг, как опытный дипломат, весьма осторожен в выводах.[22]

25 июля 1941 г. германский посол в Турции Франц фон Папен обращал внимание МИД, что с немецкими военными успехами в войне против СССР автоматически возрастает и пантуранистское движение (вспомним приведенные выше слова Шуленбурга и Хильгера!). Каждый тюрок, по мнению посла, имеет ясное племенное и расовое самосознание, и все его пожелания в этих сферах связаны не с Англией, а с Германией. Фон Папен предложил по возможности расширить пропагандистскую кампанию среди тюркского населения СССР, подчеркивая при этом единство их национальных целей, а также срочно начать работу по отделению всех военнопленных тюркского происхождения для возможного их будущего участия в военных действиях.[23]

Итак, с началом войны возник определенный интерес со стороны Германии к туранистскому движению. Создается впечатление, что руководство во всяком случае германского МИДа считало туранистов влиятельной и авторитетной силой в Турции, чтобы оно смогло оказывать давление на официальную Анкару в деле военной поддержки Германии под видом заботы о судьбе своих тюркских собратьев в СССР. При этом видно, однако, и то, что турецкое правительство проявляло большую осторожность, открыто дистанцируясь от туранистских лидеров. Да, руководство германской дипломатии все-таки явно заблуждалось в оценке потенциала пантуранистского движения в Турции, которое скорее сводилось к деятельности пусть авторитетных, но все же отдельных политиков. Одним из таких политиков являлся Нури Киллигиль, или, как его чаще называют, Нури-паша, брат Энвера-паши.

Его личность, можно сказать, заинтриговала германский МИД уже в первые дни войны с СССР, ибо последний практически сразу же заявил о своей озабоченности судьбами тюркских народов. Он выразил желание отправиться в Берлин, чтобы консультировать германское правительство по тюркскому вопросу. Кстати говоря, такое же желание высказал и Ахмед-Заки Валиди, подавший в июле 1941 г. заявление о выдаче ему германской визы, но ему было в том отказано.[24] Но Нури-паша с подобным заявлением имел успех и в сентябре месяце прибыл в Берлин. Тогда брату Энвера-паши было за 50 лет, он считался в Турции преуспевающим фабрикантом. 11, 19 и 25 сентября он провел обстоятельные переговоры с государственным секретарем МИД Эрнстом Верманном, после которых Верманн составил очень подробный отчет об их ходе и содержании. Этот отчет в полной мере отражает мнения, которые господствовали в Германии по отношению к пантуранизму, поэтому взглянем на него повнимательнее.[25]

Пантуранистское движение имело целью создание самостоятельных государственных образований тюркских народов. Несмотря на то что оно предполагало известное изменение ныне существующих границ, Турция не будет аннексировать их территорию, а окажет лишь политическую поддержку. Речь при этом в первую очередь шла об Азербайджане и Северном Кавказе, затем о Крыме и Поволжье—Приуралье, и лишь затем о Туркестане (Средней Азии). Причем Нури-паша заверял германский МИД, что официальное турецкое правительство придерживается концепции Ататюрка о чисто национальном государстве лишь из практических соображений, что это лишь политика целесообразности, в основе которой лежит страх перед Советским Союзом. Теперь же, когда Германия успешно ведет войну с Советским Союзом, этот страх более не имеет оснований. Но Нури-паша сразу же хотел успокоить германское руководство: турецкие амбиции, по его мнению, никакого территориального характера не носили.

Во время переговоров Нури-паша обратился к Германии с рядом конкретных предложений: