Легион. Книги 1-9

И он оказался прав. Вскоре конвой остановился, и его опустили на землю. Федор с наслаждением вдохнул, обрадовавшись тому, что его больше не трясет, и быстро осмотрелся. Он успел заметить, что лежит на дне долины, по краям которой поднимаются довольно высокие, поросшие лесом горы. Больше ничего рассмотреть не смог из-за частокола тел, сгрудившихся вокруг него суровых и молчаливых индейцев. Однако радость была преждевременной. Гортанный окрик одного из военачальников разорвал тишину, и несколько пар мускулистых рук вновь подхватили его, поволокли по земле куда-то в сторону. «Ну вот, опять, — раздосадованно подумал Федор, — скорей бы кончили таскать по камням, и прибили бы уже, что ли».

На этот раз его мечта исполнилась быстро. Протащив еще метров десять, конвоиры внезапно остановились и расступились, давая дорогу двум размалеванным крепкосбитым индейцам в красных набедренных повязках. В руках у них Чайка рассмотрел нечто похожее на молотки. «Так, еще не хватало, чтобы меня распяли, — промелькнула в мозгу беспомощного Федора дикая мысль, — от этих друзей всего можно ожидать. И зачем я только убил этого чертова ягуара. Может, и договорились бы».

Индейцы с молотками на удивление легко приподняли Федора, словно он был невесом, и, поставив вертикально, прислонили к какому-то столбу. Чайка спиной ощутил тепло, поняв, что это был деревянный столб, нагретый за день солнцем. Затем его палачи, не обращая внимания на жертву, вбили пару кольев где-то в верхней части столба и, наконец, принялись за Федора. «Ну вот и смерть моя пришла, — решил Чайка, — хотя, судя по приготовлениям, они решили напоследок поиздеваться. Наверное, у них в ходу ритуальные пытки».

Когда его с помощью ножей, очень похожих формой на те, которыми вырезают сердца, ненадолго освободили от пут, в сознании вновь слабо шевельнулась мысль о побеге. Но суставы и мышцы были настолько занемевшими, что Чайка смирился со своей судьбой. В таком состоянии он и удар-то толком нанести не сможет, не то что разбросать всю охрану. Будь что будет. Деловито работавшие индейцы тем временем вновь связали ему руки прочными веревками и, чуть приподняв, подвесили за запястья на каком-то крюке, а потом завели онемевшие ноги назад за столб и связали их там так же прочно. «Теперь хоть сердце вынимай, — как-то отрешенно подумал вконец обессиленный Федор, повиснув на руках, — хоть отрезай самое дорогое. Одна надежда, что в жрецов-кастратов здесь превращают не всех».

Но индейцы, быстро исполнив подготовительные действия, пока не спешили переводить его в благородное жреческое сословие с помощью болезненного, но необходимого обряда. Подвесив и прикрепив к столбу, они мгновенно позабыли про Федора и переключились на другого пленника, чуть отступив в сторону. Чайка, впервые предоставленный сам себе, смог чуть повернуть голову и узнал в соседнем пленнике своего друга Леху, который также безвольно валялся на земле, пока ему готовили столб. Правда, в отличие от Федора, когда руки у него казались свободными, Леха попытался-таки вырваться, но, получив удар деревянным молотком по голове, быстро обмяк. Индейцы-палачи, как прозвал их Федор, свое дело знали. Не прошло и минуты, как Ларин болтался на соседнем столбе в полуметре над землей, подвешенный за руки, а индейцы переключились на следующего пленного.

Со своего места Федор заметил несколько тел, разбросанных на каменистой земле, и ряд столбов, тянувшихся вдоль скал. По всему было видно, что их приволокли на какое-то специально оборудованное для пыток или казней место. Больно уж все отлажено было в этом процессе. Хотя Федор и не мог понять, как оказалось такое место на пути у армии сапотеков и чья это была ритуальная поляна: их или еще ольмеков. Он вообще с трудом понимал, на чьей территории находился последние дни. Впрочем, в их судьбе от этого сейчас мало что зависело.

«Ладно, — мрачно решил Федор, поглядывая исподлобья на своих мучителей, выстроившихся чуть поодаль с копьями и щитами, — подождем, чем дело закончится».