Легион обреченных

Восточный фронт, ноябрь 1943 г. Полевая почта 23645

Фельдфебель Вилли Байер

Дорогая моя Маргарет Шнайдер!

Пишу вам как друг Хуго Штеге с прискорбным сообщением, что он погиб. Он рассказывал мне о вас столько хорошего, что я прекрасно понимаю, какое сильное горе должно причинить вам это письмо.

Может, вам послужит каким-то утешением узнать, как это случилось.

Однажды чуть свет, когда мы выехали в дозор на своих броневиках, по нам внезапно открыли огонь. Пуля попала вашему жениху прямо в висок, и он был мгновенно убит. В смерти на лице Хуго сохранялась его обаятельная улыбка, так что, сами понимаете, он не страдал. Только не приходите в отчаяние; вы еще молоды и должны забыть как можно скорее. Жизнь наверняка уготовала вам много веселых, счастливых дней в будущем, и самым разумным, единственно правильным — хотя мой совет может не понравиться вам в данную минуту — будет найти молодого человека, которого вы полюбите так же сильно, как сейчас любите Хуго. Ради вашего возлюбленного и моего друга, не плачьте, это лишь опечалит его, если ему видно. Нет, улыбнитесь и подумайте, от скольких бед он избавлен. Нет худа без добра… Мы не знаем, что происходит с нашими мертвыми, но знаем, что они не страдают.

Сочувствую вам всем сердцем.

Искренне Ваш

ВИЛЛИ БАЙЕР.

До чего это письмо с его родительской сердечностью было в духе Старика! С той же почтой пришло письмо и мне.

Дорогой дружище!

Спасибо за письма. Мы получили сразу пять. К сожалению, писать много нет времени, тут настоящая мясорубка. Если не атакует Иван, атакуем мы. Покоя нет. Сущий ад. Всеми силами постарайся оставаться в тылу как можно дольше.

Штеге погиб, Кроха бесследно исчез во время атаки. Я написал Маргарет, что Хуго убит пулей в голову — но ты знаешь, как покидают танкисты эту юдоль слез. У бедного Штеге сгорели обе ноги. Нелегко было слушать его в течение десяти — двенадцати часов, пока он умирал. Поразительно, где люди берут силы кричать так долго.

Прежде, чем эта проклятая война кончится, возможно, мы все сыграем в ящик, а партийные шишки, генералы и прочие, кого на фронте нет, получат все лавры — и все остальное.

Нам пора, так что, дорогой Свен, затаись в своем госпитале, чтобы хоть один из наших находился там, где есть возможность уцелеть. И не забывай, мы обещали друг другу написать книгу об этой мерзости.

Сердечные приветы от

Порты, Плутона и твоего Старика.

В последний вечер у нас были вино и пирожные, из приемника негромко звучала приятная музыка. Барбару с дежурства отпустили. Но веселья не было. Снаружи бушевала гроза, дождь яростно хлестал по окнам. Цепп печально посмотрел в свой стакан и сказал:

— В такой вечер я чуть ли не радуюсь своему параличу. Думаю, каково в траншее в такую погоду.