Легион обреченных

— Не перестарайтесь, Атаджанов. Не подожгите по ошибке промыслы Англо-американской нефтяной компании. Они в целости и сохранности должны достаться рейху. Без нефти наши танки дальше Ирана пойти не смогут...

— Вы уже нас предупреждали, эфенди, — недовольно произнес Атаджанов.

— Повторенье — мать ученья, — жестко проговорил Мадер. — С англичанами воевать легче, они беспечнее русских. На их коммуникациях ваших людей немало, да и денег мы вам не жалели.

Глаза ахуна завистливо блеснули, с укоризной скользнули по лицу Атаджанова: «Немцы деньгу отваливают, а ты ни гугу... Небось к рукам твоим потным прилипли...»

— Сейчас меня заботит север Ирана, — продолжал Мадер. — Смотр сил, готовых пойти на любую операцию в Средней Азии, показал, что решительные парни все же есть. Но ими надо руководить, эфенди Атаджанов!.. Кончились трескучие морозы, спасавшие русских. Вот-вот развернется летнее наступление германских войск. Они уже на подступах к Кавказу, до осени ступят на земли Ирана и Туркмении.

— Я готов своим праведным словом воздействовать на правоверных. — Ахун поднял тонкий, как шило, палец. — Мы с Атаджановым тоже проедем по Туркменской степи, я скажу людям о том, что даже в Турции формируются отряды для борьбы с Советами.

— Мы благодарны вам, ахун-ага, — воскликнул Мадер, — за ваши страстные проповеди о Германии и ее великом фюрере!

Главный ахун что-то пробормотал, заискивающе улыбнулся.

— До прихода доблестных войск вермахта, — воспрял духом Атаджанов, — я сколочу отряд и нападу на Гасан-Кули и Кизыл-Атрек, угоню колхозные отары. Я доберусь до железной дороги Ашхабад — Красноводск, пущу под откос несколько поездов. Это будет наш салют славному вермахту!..

— А силенок хватит? — Пирли-бай спросить хотел спокойно, но вышло с ехидцей.

— Пойдем мы, за нами двинутся многие. — Атаджанову вопрос хозяина дома пришелся не по душе.

— У Германии и ее верных союзников, — Мадер высокомерно вскинул брови, — хватит сил, чтобы поставить Красную Армию на колени. Мы обойдемся без жалкого эмигрантского... — он чуть было не сказал «сброда», но тут же поправился: — ...без ваших отрядов. Но когда мы победим и создадим независимый Туркестан, вам, бай-ага, будет стыдно получать власть из рук немцев. На чужой спине в рай хотите проехать?

— Если Метюсуф, — со смешком ответил Пирли-бай, — полагается на таких, как мои сыновья, шалопаев, всякому делу верная хана. Кишка у них тонка, чтобы границу перейти или железную дорогу взорвать.

— Германское командование уже создало особый экспедиционный корпус для вторжения в Иран из числа иранцев-эмигрантов. Образовано и правительство «Свободного Ирана», которому теперь уже недолго осталось пребывать в эмиграции. Не знаю, как у туркмен, но у нас, немцев, хорошая гончая если начнет преследовать зверя, то не оставит его, пока не настигнет. Если даже ноги в кровь разобьет. А вы еще на старт не вышли, а уже хвосты поджали. Видно, не в каждом туркмене кипит кровь отважного аламана...

Все сидевшие в юрте притихли, виновато опустив головы. Это придало Мадеру еще больше наглости.

— Мне обидно за вас, туркмен, — продолжал резидент, норовя больнее хлестнуть по самолюбию собравшихся, — когда слышу от иранцев, что туркмены до того беспечны, безалаберны: не попив чаю после терьяка, сражаться не пойдут. Пусть дом сгорит, жен уведут или враг их топчет... Хорошо, если туркмены такие не дружные только в Иране.

Хозяин дома исподлобья смотрел на Мадера, и тот, выдержав его взгляд, небрежно бросил:

— Вы, бай-ага, не смущайте людей своими незрелыми речами, а своих сыночков оставьте при себе, обойдемся без них. Мы призовем Эшши-хана и его восемьсот отважных всадников.

Чутье не обманывало Мадера: Пирли-бай не одобрял идею налета на прибрежные районы Каспия. Там немало родичей. Что с ними-то будет? Пирли-бай любви к большевикам вовсе не питал, однако в душе никогда не порывал с Туркменией, землей отцов, где родился. Об этих его чувствах Мадер и не подозревал, полагая, что тот дрожит за шкуры своих наследников. Но резидент не мог обойтись без этого влиятельного человека, за которым иранские туркмены пойдут в огонь и в воду.

— Хорошо, если Эшши-хан нас поддержит, — подхватил Атаджанов и, стараясь примирить Мадера и Пирли-бая, добавил: — Байские сыновья тоже славные парни. Им работа найдется и в Иране. Кроме всадников Эшши-хана, кое-кого с юга перебросим. Не всех, а некоторых, для закваски.

— Вот и займитесь этим, эфенди Атаджанов, — перебил Мадер, сделав рукою знак Черкезу. Тот достал из сумки свернутую полевую карту, расстелил ее перед немцем. — Через Небит-Даг проходит железная дорога, связывающая Красноводск с Ашхабадом, Ташкентом, Казахстаном и дальше. По ней к Каспию доставляются с востока страны войска, оружие и боеприпасы. Когда мы полностью овладеем Северным Кавказом, выйдем на Волгу, эта дорога станет для нас жизненно важной. А сейчас мы ее потревожим, используя опыт диверсий на Трансиранской дороге.

Черкез невольно потянулся к воротнику, словно сдавившему его шею, но тут же опомнился.