Легион обреченных

Они подошли к невысокому дому, огороженному каменным дувалом, зашли во двор. Шаммы-ага, пропустив вперед себя «гостей», закрыл калитку на запор, снял с плеча старую винтовку и остался сторожить.

Атаджанов первым вошел в дом и со свету не сразу разглядел плечистого туркмена в защитной гимнастерке, с несколькими шпалами на петлице. Узнав Чары Назарова, невольно подался назад, но, заметив чекистов по обе стороны двери, застыл на месте. Дверь закрылась, его спутники остались в прихожей. Ловушка! Атаджанов настолько опешил, что забыл о двух заряженных пистолетах за пазухой. Хотел что-то сказать, но бескровные губы не повиновались, издавая лишь жалобное мычание. Ему стало дурно, и он, пошатываясь, прислонился спиной к холодной стене.

Второй месяц жил в Ашхабаде Ахмед Каламов, вернувшийся из Мешхеда с новым заданием Кейли. Поселившись на Хитровке, в поселке, раскинувшемся за железной дорогой, он устроился работать экономистом-бухгалтером товарной станции. В свободное время бродил по городу, наведывался в гости, заводил знакомства.

Чекисты не спускали с него глаз, беря на заметку интересовавшие Каламова адреса, знакомых. Иных, кого он искал, уже не было в живых, кто-то ушел на фронт, а двоих все же нашел... Один в прошлом богатый домовладелец, потерявший после революции свое состояние, затем устроившийся сторожем бехаистской мечети. Второй — сын ювелира, бывший интендант деникинских войск, хозяйничавших в Закаспии. Во время гражданской войны оба были завербованы капитаном английской разведки Тиг-Джонсом. Как агенты долгие годы бездействовали и почти потеряли всякую надежду на своих хозяев. Но Кейли о них помнил, особенно о бывшем интенданте Гаримове, у которого был влиятельный сын, закончивший московский вуз и ничего не подозревавший о темном прошлом отца. Став инженером, сын вступил в партию, работал в одном из государственных учреждений республики, занимался общественной деятельностью. Он-то и заинтересовал Каламова.

Туркменские чекисты неожиданно перехватили письмо Каламова, адресованное одному ташаузскому школьному учителю, но предназначавшееся Эсен-ахуну, который еще в двадцать восьмом году ушел с бандой Джунаид-хана. Мало кто знал, что он тайком вернулся в Туркмению, а когда арестовали членов нелегальной организации «Вера ислама», Эсен-ахун пытался возродить антисоветское подполье, вовлечь в него честных мусульманских духовников.

Эсен-ахун и его правая рука Карры-ишан, возлагавшие надежды на вторжение вермахта в Среднюю Азию, получив от Каламова письмо, поспешили в Ашхабад, где дважды встречались с английским шпионом, который напомнил их старую дружбу с Интеллидженс сервис и потребовал, как говорится, оплатить векселя. Шустрые священнослужители не успели вдоволь наговориться с долгожданным посланцем Кейли, как их задержали. Восполняя недостаток впечатлений из-за прерванных встреч на воле, духовники теперь часто виделись с Каламовым в кабинете следователя на очных ставках.

Арестовали Каламова вовремя — выполнив задание Кейли, собрался уходить за кордон. В органы НКВД добровольно явился инженер Гаримов, рассказавший о том, как английский шпион, провоцируя честного советского специалиста прошлым отца, пытался склонить его к измене Родине.

Чары Назаров допрашивал шпиона вместе с новым оперуполномоченным Берды Багиевым, вчерашним фронтовым разведчиком, демобилизованным по ранению. Его взяли на место уволенного Стерлигова. Выше среднего роста, крепко сбитый, он еще до войны был чемпионом республики по национальной борьбе «гореш». Берды, еще молодой и неискушенный жизнью, впервые так близко видел предателя, и потому не скрывал своих чувств, с презрением вглядываясь в него своими чуть узковатыми, широко посаженными глазами.

На допросах Каламов вначале юлил, пытался обмануть следствие. Но его изобличили все — и те, кого он пытался завербовать, использовать в сборе шпионских сведений, и даже его подручные, помогавшие ему в грязном деле. При обыске квартиры чекисты нашли оружие, крупные суммы денег, фальшивые документы на разные имена, секретные сведения о железнодорожных перевозках, обширное досье на многих республиканских руководителей и представителей интеллигенции, а также закодированное письмо Закира Вахидова. В послании, переданном Каламову через Кейли, дядя расточал похвалы в адрес англичан, призывал племянника верой и правдой служить «друзьям», несущим мусульманам свободу от большевизма. Припертый к стене неопровержимыми доказательствами, Каламов рассказал о своих темных делах. Но чекистов больше интересовало, почему англичане, на словах ратуя за поражение гитлеровского фашизма, на деле засылают в советский тыл своих шпионов.

— Я знаю многое. — Голос у Каламова, несмотря на его внушительное телосложение, был тонкий, женский. — Вы гарантируете мне жизнь?..

— Все торгуетесь? — ответил Назаров. — Вы, Каламов, и на предательство пошли, чтобы жизнь себе выторговать, дезертировали, узнав, что вашу часть на фронт отправляют... На земле кровь рекою льется, а вы о своей душонке печетесь, мистер Каламов!