Легион против империи

— Агилмунд, это Рим, а не Селевкия! — напомнил Коршунов. — В нем — полтора миллиона жителей. По пять сотен на каждого нашего! Мы растворимся в нем, как ложка соли — в бочке воды. Так что мы не будем ни с кем драться. И нам плевать — одна когорта преторианцев в Риме или десять. Мы просто войдем в этот город, город без стен, как ты верно заметил. И потребуем от императора вернуть нам Геннадия. А потом очень быстро покинем Рим и постараемся как можно быстрее убраться из империи. Пока все ее легионы не обрушились на нас. Мы ведь знаем, как это бывает?

Никто не стал с ним спорить. Да, все они знали, как это бывает. Правда, сейчас они тоже были легионерами, но сути это не меняло. Если бы они хотели бросить вызов Риму, то должны были сделать это в Сирии. Сейчас — поздно.

— Командуй, брат! — по-готски произнес Агимунд. — Мы — за тобой!

— Хоть в Рим, хоть на крест! — сказал Ахвизра и захохотал. — Главное — чтобы к Вотану поближе! Верно, Сигисбарн?

— Вотан… — мечтательно проговорил Сигисбарн. — Я так и вижу, как он сносит башку ихнему Юпитеру! Как тебе, Скулди, такая мысль?

— Нормально, — усмехнулся герул. — Только уговор: золотые молнии делим на всех! А то знаю я вас, Славных! Всё самое лучшее — себе в сундук! Веди, Аласейа! Мы за нашего брата Гееннаха всех в крови утопим!

— А из сенаторских кишок колбасу сделаем! — подхватил Ахвизра.

— Набьем фаршем из преторианского мясца и заставим ихнего императора жрать!

— Выпустим кровь врагов!

— Убьем их всех!

— Пусть видят ярость Вотана! — рявкнул Агилмунд. — Смерть!

— Смерть! Смерть! — взревели варвары так, что рабы в поместье съежились и замерли, как мышка под кошачьей лапой, а расположившиеся в обширном парке легионеры-германцы оживились и навострили уши: ярость, смерть, Вотан… Любо!

— О чем они кричат? — спросила Корнелия, подавшись назад и прижавшись к Анастасии в бессознательном поиске защиты. Искаженные яростью лица варваров были ужасны. Корнелия вдруг ощутила себе на арене, полной диких зверей.

— Все хорошо, подруга моя, все хорошо! — Анастасия так же инстинктивно обняла патрицианку, прижала к себе, как испуганного ребенка. — Они говорят, что твой муж — их брат! И они будут драться за него хоть со всеми римскими легионами! И горе тем, кто встанет у них на пути!

— Так и будет! — рявкнул Коршунов, ставя точку в обсуждении.

— Агилмунд! Трогус! Поднимайте людей! Мы выходим немедленно!

— А что обоз? — спросил префект лагеря, и уже рванувшиеся к выходу германцы остановились на полушаге. Точно! А как же обоз! Как же непосильным трудом награбленное имущество?

— С обозом остаются третья и девятая когорты! — решил Коршунов.

— Почему же — третья? — Тут же взвился Сигисбарн. — Мы что, не умеем драться?

— Именно поэтому ты и пойдешь с обозом! — рявкнул Алексей. — Понятно тебе? Хочешь, чтобы наши богатства охраняли чужие? Пойдешь и будешь драться, если понадобится! А ты, Тевд, пойдешь с ним!

— Не пойду! — уперся Трогус. — Найди кого-нибудь другого! Я нужен тебе в Риме, потому что это — мой город и я его знаю так же хорошо, как ты — норку своей жены! — Он подмигнул Анастасии. — А проводника для Сигисбарна я найду, не беспокойся! Тоже мне — задача! Прогуляться по хорошей дороге до Аквилеи.

— Почему — до Аквилеи? — удивился Коршунов. — Я вообще-то морем уходить собирался. Обратно в Брундизий, а там…

— А там тебя встретит императорский флот! — рявкнул Трогус. — Это хорошая идея — грозить Волчице дубиной. Но как только твоя дубина перестанет нависать над ее макушкой, все ее волчата захотят вцепиться тебе в глотку! Нет уж, легат! Оставайся-ка ты на суше! На суше мы — боевой легион, а на море — бесполезный балласт!

— Убедил, — проворчал Коршунов. — Сушей пойдем (германцы одобрительно закивали — резоны Трогуса им были понятны, да и морскими путешествиями они накушались до тошноты), и ты, Тевд, пойдешь с нами в Рим! Но при этом сделаешь всё, чтобы наши богатства остались нашими! Или я собственноручно вышибу тебе зубы!

Трогус ухмыльнулся, свернув мостом из драгметаллов, закрывшим боевые потери в челюсти:

— Договорились!

И первым выбежал из триклиния, даже не прикоснувшись к изысканным кушаньям.

Остальные последовали за ним. Включая Коршунова.

Анастасия опустилась на ложе, поглядела на уже остывшего козленка (ярость варваров напрочь выдула из триклиния всех рабов).

— Давай поедим? — предложила она Корнелии. — С завтрака — ни крошки.

— А как же… — Патрицианка поглядела на прозрачную занавесь, за которой исчезли воины-мужчины…

— Из легионерского котла каши бобовой похлебают, — ответила Анастасия с милой улыбкой. — Не беспокойся о них, Кора, дорогая! И о муже не беспокойся!

— Я не могу…

— Можешь! — отрезала Анастасия. — Я обязана Геннадию всем! Больше, чем жизнью! Но сейчас его спасение — дело мужчин! И лучших спасителей, чем наши германцы, ты не найдешь во всей империи! Не мучь себя! И кликни, наконец, прислугу! То, что ты немного повздорила с мачехой — еще не повод, чтобы есть холодное мясо!