Легион. Психопат

Внезапно двойник, застонав, схватился за виски. Амфортас не смог уследить за происходящим, ибо страшная боль словно тисками сжала вдруг его череп. Он зашатался, магнитофон и кассеты с грохотом посыпались на пол. Все поплыло у него перед глазами. Рванувшись к лестнице, Амфортас опрокинул настольную лампу и сильно ударился о край журнального столика. Застонав, он ввалился в спальню, рывком раскрыл саквояж и вытащил оттуда шприц и лекарство. Боль становилась невыносимой. Амфортас рухнул на кровать и дрожащими руками наполнил шприц. Он ничего не видел перед собой. Доктор с размаху всадил иглу прямо сквозь плотную джинсовую ткань и ввел двадцать миллиграммов гормона. Все это произошло в считанные секунды, поэтому укол в большей степени походил на удар молотком по мышце, однако очень скоро боль начала стихать, и разум, наконец, прояснился. Амфортас тяжело вздохнул и, расслабив пальцы, выпустил из руки шприц. Тот шлепнулся рядом с кроватью и, легонько звякнув, откатился по полу к стене.

Открыв глаза, Амфортас снова увидел двойника. Он висел в воздухе, терпеливо ожидая пробуждения доктора. Амфортас заметил, что двойник — а значит, и он сам — улыбается.

— Я чуть было не потерял тебя, — произнесли они одновременно.

У Амфортаса закружилась голова.

— Ты умеешь петь? — спросили они и тут же в один голос затянули адажио из Рахманиновской симфонии. Оборвав мелодию, они рассмеялись. — Чудненькая компания, — подытожили оба. Взгляд Амфортаса наткнулся на фарфоровую уточку, стоящую на тумбочке. Взяв ее в руки, он с нежностью принялся разглядывать статуэтку. Воспоминания нахлынули на него. — Я подарил эту фигурку Анне, еще когда мы не были женаты, — заговорил он вместе с двойником. — В нью-йоркском магазинчике «Матушка Леоне». Там находилась одна забегаловка, кормежка отвратная, но зато уточка превосходная. Анна была от нее просто без ума. — Амфортас посмотрел на двойника, и они ласково друг другу улыбнулись. — Она говорила, что это так романтично, — продолжали оба. — Как и те цветы, что я подарил ей в Бора-Бора. Она говорила, что все это навсегда останется в ее сердце.

Амфортас нахмурился, тут же посерьезнел и двойник. Раздвоение голоса начинало раздражать доктора. Ему вдруг показалось, что тело его стало таять. Да и связь с окружающей действительностью внезапно сошла на нет. Надвигалось что-то чудовищное.

— Убирайся! — рявкнул Амфортас на двойника, но тот даже не шелохнулся. Вместо этого он повторил приказание Амфортаса и изобразил на своем лице такое же гневное, как у доктора, выражение. Амфортас поднялся и, шатаясь, направился к лестнице. Краешком глаза он фиксировал, что двойник следует рядом, бок о бок, словно в зеркале.

Амфортас вошел в гостиную и присел на стул. Он и сам не помнил, как здесь очутился. В руках он все еще сжимал фарфоровую уточку. Сознание его вроде бы прояснилось, мысли текли спокойно, но ощущения как будто стерлись. От этого Амфортас чувствовал себя весьма неуютно. В голове по-прежнему стучало, однако боль исчезла. Амфортас с отвращением покосился на двойника. Тот завис в воздухе, презрительно уставившись на Амфортаса. Невропатолог смежил веки, чтобы не видеть его.

— Не возражаешь, если я закурю?

На этот раз голос не раздвоился. Амфортас удивленно распахнул глаза и остолбенел. Двойник развалился на диване, лениво закинув одну ногу на подушки. Он чиркнул спичкой и, прикурив, выдохнул дым.

— Боже мой, сколько раз пытался бросить, — засо- крушался двойник. Он снисходительно сдвинул брови. — Ну, извини. — И пожал плечами. — Откровенно говоря, так расслабляться мне бы не следовало, да, Бог свидетель, я безумно устал. Вот и все. Надо передохнуть.

В нашем случае вреда от передышки никакого. Ты ведь знаешь, что я имею в виду. — Двойник умолк, будто ожидал от Амфортаса ответа, но тот словно воды в рот набрал. — Я тебя понимаю, — наконец вымолвил двойник. — Чтобы привыкнуть к этому, необходимо время. А вот я так и не научился проникать куда-либо постепенно. Видимо, все это надо было бы обстряпать осторожненько и поэтапно, в час по чайной ложке. — Он виновато пожал плечами и улыбнулся. — Экая промашка. Короче, я явился и приношу свои извинения. Я-то тебя уже многие годы знаю как облупленного, ну, а ты обо мне, разумеется, не имеешь ни малейшего представления. Скверно получается. Бывало, мне хотелось встряхнуть тебя, вернуть, так сказать, в рамки. Однако вряд ли это мне удалось бы, как не получится и сейчас! Ох уж эти дурацкие правила игры! Но потрепаться мы можем. — Внезапно двойник занервничал. — Тебе не полегчало? Нет? Вижу, что ты никак в себя не придешь. Язык проглотил. Ну, ничего. Я буду говорить, пока ты не оклемаешься и не привыкнешь ко мне. — Сигаретный пепел упал ему на свитер. Стряхнув его на пол, двойник пробормотал: — Экая небрежность!

Амфортас тихонько рассмеялся.

— А, так ты, оказывается, еще живехонек, — обрадовался двойник. — Прелестно! — Он замолчал и уставился на хохочущего Амфортаса. — Ты давай потише, дружок, — внезапно разозлился двойник. — Ты что, хочешь, чтобы я снова начал все повторять за тобой?