Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

Через три дня случился новый поворот. Памплоний, торжественно вручавший ему перед строем солдат посреди Претория золотой венок, получил какое-то известие с почтовой либурной и отдал приказ половине флота немедленно отплыть. На следующее утро три квинкеремы – «Гнев Рима», «Сила Тарента» и «Хищник», – а также шесть триер и десяток либурн с принципами отплыли вдоль берега в северном направлении. Остальные корабли и легионеры остались охранять форпост на занятой территории. Ходили упорные слухи, что вот-вот должны появиться еще корабли с подкреплением для развития полного успеха.

К вечеру посланцы Памплония достигли небольшого городка, взятого в осаду и с моря, и с суши той частью кораблей «бывалых», которая отплыла от лагеря в неизвестном направлении несколько дней назад. Теперь стало ясно, чем они все это время занимались, – утюжили ядрами баллист, кажется, единственный луканский порт. Он имел очень скромные размеры, и потому его прочные на вид каменные стены вызывали законное удивление. Чайка долго пытался выяснить, как называется этот городок. Гней пару раз буркнул что-то неразборчивое – кажется, Элея, – и Федор его больше не спрашивал. Центуриону, похоже, было наплевать, как он называется, не он его штурмовал. В гавани окруженного порта Федор заметил несколько сожженных и притопленных кораблей, скорее торговых, чем военных. Видимо, так луканы защищали вход в гавань.

Со стороны суши морпехи выстроили вокруг блокированного города уже ставший привычным частокол, за ним, естественно, установили баллисты и онагры, регулярно беспокоившие защитников городка. За изгородью виднелся также стандартный лагерь, в котором легионеры могли спокойно отражать редкие вылазки луканов. Этот порт был покрупнее горной крепости, но римляне работали методично и уходить отсюда собирались не раньше, чем сотрут его с лица земли.

Федор решил, что они здесь остановятся и будут теперь участвовать в осаде порта. Но ошибся. Они лишь заночевали. Памплоний провел совещание с офицерами, командовавшими осадой, а наутро, к удивлению стоявшего на палубе опциона, их флот проследовал дальше. Памплоний, видимо, остался доволен полученными накануне данными и приказал плыть дальше на север.

Новоявленный опцион несколько раз пытался выяснить, куда они теперь путь держат, но даже вездесущий Квинт, обычно осведомленный обо всех слухах, на этот раз ни о чем понятия не имел. А Гней в ответ на очередную попытку разузнать подробности маршрута движения, предпринятую Федором спустя пару дней после отплытия, ответил, что настоящий солдат не спрашивает, а воюет там, куда его пошлет Рим. Тем более такой герой, как Федр Тертуллий Чайка. Сержанту пришлось сдержанно принять похвалу и надолго заткнуться.

На следующее утро кое-что прояснилось. Флот бросил якоря в небольшой бухте с лесистыми берегами, очень похожей на ту, где они строили лагерь, и основная часть морпехов перекочевала на берег, где и занялась привычным делом. Похоже, они готовили еще один плацдарм, чтобы беспокоить отсюда луканское побережье. Но к удивлению Федора, командование этим экспедиционным корпусом поручили кривоногому Клавдию Пойдусу Григу – центуриону с корабля «Praedatoris». А квинкерема «Гнев Рима» в сопровождении трех триер двинулась дальше. На этот раз Гней не темнил – Памплония вызывали в Рим. Но больше он сам ничего не знал.

Ближе к обеду произошло небольшое морское сражение. Они наткнулись на пару луканских судов, бог весть как сюда попавших. Ими оказались две биремы, скорее всего, успевшие улизнуть из осажденного порта и теперь искавшие спасения вдоль холмистого берега. Но им не повезло. Памплоний приказал своему охранению догнать и атаковать биремы. И морпехи, наблюдавшие с палубы флагмана за исполнением приказа, смогли впервые в жизни наблюдать картину настоящего таранного удара.

Все триеры бросились в погоню и, развив на веслах просто гигантскую скорость – казалось, они летели по волнам, – быстро настигли противника у самого берега. Луканские кораблики спешили к побережью изо всех сил, ища укрытия. Но триеры оказались быстрее. Видя, что противник даже не пытается уклониться, они с ходу совершили маневр поворота и протаранили суда, нанизав их на свои бивни.

В момент контакта Федору показалось, что обе атакующие триеры слегка притопились, а потом вынырнули вверх из воды, подхватив биремы таранами снизу вверх. Раздался страшный треск, и сразу стало ясно, что борта суденышек проломлены насквозь. А оставшиеся на палубах луканы, из тех, что не успели выпрыгнуть раньше, посыпались от такого толчка в воду, как горох. Никакого абордажа не последовало, враг уже не мог сопротивляться, его гибель не вызывала сомнений.