Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

Однако их команды ценой своих жизней смогли задержать погоню, дав время «Агригенту» вновь отдалиться от римлян на приличное расстояние. Огонь, полыхавший уже на борту обоих судов, был виден отчетливо и становился вся ярче по мере того, как темнел воздух над морем. Наступал новый вечер на просторах Средиземного моря, как продолжал его по-прежнему называть для себя Федор Чайка.

Слушая звон оружия и редкие крики, что изредка доносил до его чуткого слуха ветер, Федор поглядывал то на капитана, то на Магона, хладнокровно взиравшего на битву и гибель своих людей.

– Мы не будем им помогать? – не удержался Федор от вопроса, хотя отлично знал ответ на него.

– Мы не можем останавливаться, – спокойно заметил на это брат Ганнибала и добавил с еле скрываемым раздражением: – Слишком дорогой ценой нам достался выигрыш во времени и мы должны его использовать.

– Они настоящие солдаты, – с восхищением добавил Бибракт, глядя на гибель своих товарищей по оружию, – я хотел бы умереть такой славной смертью, чтобы Баал-Хаммон принял мою душу.

Федор промолчал. Душой он тоже был там, среди воюющих моряков.

С наступлением темноты римляне окончательно потеряли их из виду, но полной уверенности, что наутро они вновь не увидят у себя за кормой триеры противника, не было. Очень уж упорный капитан вел их. Однако и до утра еще надо было дожить. Следующей ночью сильный ветер превратился в настоящий шторм. Стихия не только раскачивала длинный военный корабль из стороны в сторону на мощных волнах, но и испытывала его на прочность, пытаясь переломить изделие финикийских корабелов поперек корпуса. Треск по всему корпусу квинкеремы стоял такой, что Федор постоянно ждал – вот эта волна будет последней.

Паруса убрали, мачты закрепили на палубе. Помолились, принеся жертву духу моря Ашерату. И теперь корабль носило по волнам, как щепку в открытом море. Федор очень надеялся, что бог примет дары, иначе их могло наутро прибить обратно к берегам Италии. Такого исхода плавания он не хотел увидеть и в страшном сне. Хотя какой тут сон. Пробираясь к себе в кубрик, Федор видел, как льется с верхней палубы по лестнице вода, а гребцы постоянно проверяют, надежно ли держат кожаные пластыри, которыми были задраены весельные порты. Но обошлось.

Наутро шторм внезапно стих. Так резко, что Федор решил, что оглох, когда открыл глаза после недолгого забытья. А выйдя на палубу, обнаружил, что на море дует лишь еле ощутимый ветерок, вызывавший легкую рябь. Можно сказать, вообще не дует. Израсходовав за ночь весь свой гнев, море успокоилось, улеглось.

Оглядевшись вокруг, капитан «Агригента» решил по каким-то только ему заметным признакам, что они уже недалеко от Карфагена.

– Еще день пути, может, чуть больше, и мы будем на месте, – заявил он после осмотра повреждений на корабле, среди которых самым значительным была потеря второй мачты, которую сорвало с креплений.

– Хорошо, что нас не унесло обратно, – выдохнул Федор, расслабляясь.

Ни одной римской триеры поблизости не было видно. «Зря за нами погнались, – подумал Чайка, – в такой шторм наверняка все погибли из-за своих надстроек. Хотя, если бы все остальные погнались, глядишь, Рим бы остался без флота. Как уже не раз бывало по воле богов»[162].

Появившийся на палубе Магон, оглядев горизонт, тоже остался доволен.

– Боги приняли жертвы, – заявил он, – надо быстрее двигаться дальше.

Раздался свисток, и в бортах открылись весельные порты. Сквозь них в воду протянулись длинные черные весла. Целых пять рядов весел разной длины. И по следующему свистку, означавшему команду, все они разом погрузились в воду, сделав гребок. Массивный корпус чуть сдвинулся вперед. Затем еще и еще. И сильно потрепанная, но не лишенная хода квинкерема устремилась в Карфаген.

Капитан почти не ошибся. На второй день, ближе к вечеру Федор, дремавший на корме под мерный плеск весел и ловя кожей легкий ветерок, приятно обдувающий тело, – все это время над морем стояла отличная солнечная погода, – услышал крик впередсмотрящего матроса и, обернувшись, увидел берег. Песчано-желтый полуостров, на котором раскинулся невероятных размеров город. Перед ним высился еще один скалистый островок, тонувший в мареве от палящего солнца. А вдоль берега и вокруг этого острова море невероятно красивого, изумрудного цвета просто кишело кораблями финикийцев. Сотни квинкерем, триер и более мелких судов охраняли цитадель Карфагена от любого вторжения.

– Ну вот и доплыли, – сказал себе Федор. – Осталось решить небольшую проблему в сенате.

Глава седьмая Корабль-монстр

После осмотра останков сгоревшего флота и проверки боеспособных кораблей вновь назначенный адмирал скифов выяснил, что в его распоряжении осталось всего шесть триер из шестнадцати и пять квинкерем, бороздивших в ту ночь волны залива.

– Ну, что же, не все так плохо, – рассудил Леха Ларин, отправляясь в обратный путь вдоль берега, – еще есть чем воевать.