Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

Юлия замолчала, сморщив гримасу, выражавшую крайнее отвращение, а Федор не торопил ее и не расспрашивал о том, как проходила ее семейная жизнь. Захочет, сама расскажет. Ей сейчас и так тяжело.

– А потом мой отец приказал своему командиру доставить меня к мужу в Тарент, – ответила Юлия, прильнув к плечу морпеха, – где скоро обещал быть сам. Мы сели на триеру и поплыли, отказаться я не могла. Ты знаешь, что, даже выйдя замуж, я больше нахожусь под властью отца, чем мужа. И Памплония это устраивает, ему это даже выгодно. Тем более что, пользуясь предлогом войны с Ганнибалом, он постоянно живет в Таренте, где завел себе массу любовниц, а нас с сыном навещает лишь по праздникам, ради соблюдения приличий.

– Он знает, чей это сын? – напрягся Федор.

– Догадывается, – вздохнула Юлия, – как и отец. Но мне кажется, они с отцом договорились сохранить все в тайне. Ведь всех слуг, что были тогда в доме…

– Я знаю, – перебил Федор, – их убили.

– Откуда ты это знаешь? – обернулась к нему девушка.

– Однажды я угодил в плен к римлянам и там повстречал одного беглого раба, грека по имени Андроник.

Услышав имя раба, Юлия кивнула.

– Он был единственным, кто выжил.

– Увы, – заметил на это Чайка, – теперь он тоже мертв. Его распяли легионеры.

Набравшись смелости, Федор задал следующий, давно мучивший его вопрос.

– Скажи, а твой отец не пытался…

– Убить меня? – усмехнулась Юлия. – Нет. Но иногда я была уверена, что у него чешутся руки сделать это. Особенно, когда он смотрел на моего сына, совсем не похожего на Памплония.

Юлия замолчала на некоторое время, но потом вновь заговорила. И Федор почувствовал, что она привыкла к страданиям за последние годы, проведенные в золотой клетке, из которой не было выхода.

– Памплоний теперь всячески выражает свое презрение ко мне, – заговорила она вновь. – Но брак есть брак. Родство с моим отцом дает ему много привилегий, от которых он не собирается отказываться. И вот мы с сыном поплыли на корабле в Тарент, но тут появились вы и захватили меня.

Она вздохнула, пытаясь прогнать воспоминания.

– Мне страшно, Чайка, я не знаю, что будет с нами дальше, но сейчас я счастлива. Здесь, с тобой и сыном. О большем еще вчера я не могла и мечтать.

Федор прижал девушку к себе.

– А как ты назвала сына? – спросил он, набравшись смелости.

– Марк Акций Памплоний-младший, – ответила Юлия, – я бы хотела назвать его по-другому, но…

– Я понимаю, – остановил ее Чайка, – иначе ты не могла.

Хотя, узнав имя ребенка, морпех немного погрустнел. Не каждый отец обрадуется, узнав, что его ребенок носит имя другого.

– Скажи, – вдруг спросил Федор, вспомнив кое-что из сказанного Юлией, – но почему твой отец сообщил, что скоро сам прибудет в Тарент? Разве он не защищает сейчас Рим от осады.

Теперь настал черед Юлии удивляться. Она отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

– А как давно ты не был на войне, Чайка?

– Больше месяца, – признался Федор. – Ганнибал отправил меня в Карфаген. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что Ганнибал снял осаду и отступил от Рима, – сообщила она, – уже больше двух недель, как он находится, по слухам, в окрестностях Капуи, пытаясь захватить Неаполь. Но перед самым отплытием прибыл гонец, сообщивший, что войска под командой моего отца сняли блокаду с Неаполя, и Ганнибал отступил в горы.

– Римские легионы уже снова хозяйничают под Неаполем? – сказать, что Федор был удивлен, это было все равно, что ничего не сказать, Он был раздавлен такой новостью. Прибывая вновь в Италию, Чайка был уверен, что Рим, если не взят, то уже на последнем издыхании.

– Но откуда у Рима взялось столько сил? Я предполагал, что осада затянется, но чтобы отступить, да еще так далеко, – Чайка вновь посмотрел на Юлию, – и ко всему легионы ведет твой отец. Теперь понятно, почему он собирался скоро посетить Тарент лично. Однако он слишком торопится, для этого ему понадобится победить самого Ганнибала.

– В одной из стычек при Ноле он уже отразил нападение карфагенян, – осторожно проговорила Юлия, посмотрев на морпеха снизу вверх.

– Великолепно, – Федор отстранился от любимой девушки и встал, хлопнув с досады себя по бедрам, – и эти умники в сенате еще задержали нам подкрепления. Ведь Ганнибал же их предупреждал, и я просил. Победа была так близко! А теперь все придется начинать снова. Ну, ничего. Нас никто не сможет сломить даже без подкреплений.

Он замолчал, оборвав себя на полуслове, и посмотрел на Юлию. Совершенно забывшись, он снова стал тем, кем был последние два года, – командиром пехотинцев Карфагена, чья армия прошлась победоносной поступью по всем римским землям, превратив их в пепелище или развалины. А Юлия была дочерью того человека, из-за которого эта армия впервые отступила.

Но римлянка выдержала взгляд Чайки и, поднявшись, снова обняла его, прошептав на ухо:

– Да, я люблю врага моего отца и моего народа. Но я его люблю. И ничего не могу с этим поделать.

– Я тоже, – прошептал Федор, обнимая ее гибкий стан.

– Что с нами будет, Чайка? – серые глаза смотрели на него с надеждой.