Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

Пока карфагеняне добивали уцелевших римских солдат и осматривали нижние помещения, Федор спустился на палубу поверженного флагмана, усеянную трупами легионеров. Осторожно переступая через поверженных римлян, плававших в луже собственной крови, Чайка настороженно вглядывался в лица, боясь узнать среди них своих старых знакомых по римской службе. Но, к счастью, никого не узнал. Все это были сплошь незнакомые легионеры.

Неожиданно снизу донесся крик. Федор вскинул голову: кричала женщина. «Откуда здесь женщина?» – подумал Чайка, направляясь к лестнице, но к нему навстречу уже спешил офицер морпехов.

– Что там у вас? – бросил на ходу Федор, спускаясь в полутьму второй палубы.

– Там римлянка с ребенком, – сообщил офицер, – заперлась на корме у триерарха[167], кричит что-то. Я не понял, но видно, что убьет себя и ребенка, если мы попробуем ее захватить.

– С ребенком? – отчего-то переспросил Федор, ускоряя шаг и направляясь в сторону кормы между скамеек с угрюмыми гребцами и солдатами Карфагена, охранявшими захваченную палубу.

– Мы хотели сломать дверь, но решили сначала доложить, – добавил офицер, еле поспевая за ним, – ее охраняло человек двадцать легионеров, мы убили всех. Похоже, это важная птица.

Приблизившись к двери в узкий кубрик, у которого цепью стояли морпехи, Федор вдруг услышал новый крик.

– Только войдите, – кричала насмерть перепуганная женщина на латыни, – и я убью себя! И того, кто войдет первым. Я дорого продам наши жизни!

Голос ему показался очень знакомым, но давно забытым, словно он слышал его в другой жизни. И вдруг Чайка вспомнил, когда и где в последний раз слышал этот голос. На аллее парка, когда бежал из Рима два года назад.

– Юлия, – еле слышно произнес Федор.

Так тихо, что даже стоявший рядом офицер ничего не мог расслышать.

– Прикажете выломать дверь? – уточнил офицер.

– Нет, отойдите все подальше, – ответил Федор, сделав шаг по направлению к низкой дверке, ведущей в тесные покои триерарха, – я сам поговорю с ней. Ты прав. Это действительно самый важный гость на этом корабле. Ты даже не представляешь, кого мы захватили.

Подойдя к самой двери, из-за которой послышалась возня и плач ребенка, Федор обернулся назад, словно боясь, что морпехи подслушают разговор. Солдаты, выполняя приказ, отодвинулись метров на пять, с интересом переглядываясь и ожидая развязки.

Чайка поднял руку и с силой стукнул кулаком в дверь.

– Не смейте входить! – тотчас раздался насмерть перепуганный голос.

– Юлия, – чуть возвысив свой голос, произнес Федор на латыни, – это я, Чайка. Ваш корабль захвачен моими людьми. Тебе не убежать. Открой дверь, и я спасу тебя.

За дверью воцарилась тишина. Однако она была наполнена таким нервом, что Федор не сомневался, его услышали и узнали. Спустя короткое время дверь внезапно распахнулась, и морпех резко шагнул внутрь, захлопнув ее за собой.

Перед ним стояла юная римлянка в белом складчатом одеянии с обнаженным кинжалом в руке. Федор увидел знакомое узкое личико, обрамленное платиновыми волосами до плеч, и серые глаза, в которых светился сейчас безумный страх и безумная отвага разъяренной львицы одновременно. А еще – недоумение.

– Ты?! – произнесла Юлия, опуская кинжал. – Чайка… откуда ты… здесь… ведь я уже готовилась умереть.

– Еще рано, – коротко сказал Федор, прижимая ее хрупкое, внезапно обмякшее тело к своей груди, – ты мне еще очень нужна, Юлия. Не умирай.

И вдруг он ощутил, как содрогаются ее плечи. Римлянка разрыдалась, выронив кинжал. Обнимая и успокаивая ее, Федор вдруг заметил в глубине кубрика мальчугана в белой тунике, прятавшегося под столом. Его не по годам смышленые глаза внимательно смотрели оттуда на неизвестного солдата, обнимавшего сейчас его мать.

– Ведь я же обещал, что вернусь за тобой, – проговорил Федор, погладив ее по волосам и осторожно отстраняя от себя.

– Я так давно ждала тебя, что уже устала ждать, – с трудом произнесла прекрасная римлянка уставшим голосом, – я потеряла надежду, Чайка, а сегодня…

– Нам надо действовать, – прервал ее Федор, снова глядя в глаза девушке, – твоя охрана убита, а корабль захвачен солдатами Карфагена. Все они подчиняются мне, но, думаю, нам нельзя пока открывать другим, что мы знакомы. Я сделаю это позже, когда мы будем на берегу в безопасности.

– О какой безопасности ты говоришь, – произнесла Юлия, – ведь я же римлянка. Меня ждет смерть или рабство…

– А это твой сын? – спросил вдруг Федор, бросив взгляд на мальчугана.

– Это твой сын, Чайка, – призналась девушка, и на ее глаза опять навернулись слезы, – наш сын.

Федор снова обхватил ее лицо руками и долго целовал, не в силах оторваться. Но все же сделал это.

– Пора выходить, а то солдаты могут решить, что ты меня убила, и ворваться, – сказал Федор, с трудом делая шаг к двери. – Сейчас надо выиграть время…

– Скажи им, что я твоя рабыня, – произнесла Юлия, внезапно взявшая себя в руки. И посмотрев на нее, Федор вновь увидел перед собой дочь римского сенатора, гордую и неприступную красавицу, – они поверят. А потом… неважно, боги помогут нам. Понадеемся на них.