Легион: Возмездие. Освобождение. Земля предков

Он наступил ногой на одну из окружностей высеченного на полу календаря, – теперь, он почти не сомневался в том, что перед ним календарь. Итао внимательно посмотрел на календарь, стараясь следовать за ходом мысли своего собеседника.

– Вот как здесь, – повторил Федор, – странно, что вы до сих пор до этого не додумались. И оно делается из какого-нибудь твердого материала. Например, из дерева, и часто укрепляется металлом.

– Но зачем? – раскрыл глаза еще шире сапотек.

«О боги, какие вы отсталые, – сделал над собой усилие Федор Чайка, – а еще жрецами называетесь. Пирамиды как-то умудряетесь строить. В ученых ходите. Куда только смотрит этот ваш Питао-Шоо».

– Если соединить длинным бревном два таких колеса, два жестких круга, – постарался как можно доходчивее объяснять Чайка, все время указывая на каменный календарь, – то их можно прикрепить к телеге. Ну, тьфу ты, к такой плоской лодке. И тогда она сможет передвигаться по земле без парусов.

Чайка умолк на мгновение и закончил, тяжело выдохнув. Хоть он и не считал себя дураком, обучение других инженерным премудростям давалось ему трудно.

– А на ней, как на обычной лодке, можно перевозить много людей и грузов. Ваши носилки с телегой ни в какое сравнение не идут. Тем более что у вас даже ровные дороги есть. Понятно?

Ученый сапотек поднял голову и встретился взглядом с Федором. В глазах Итао впервые, кроме полного непонимания, появилась первая искра интереса. «Может, он и не все понял, – произношение у меня хромает, – но кое-что до него, кажется, дошло», – решил Чайка.

– Когда мы вернемся, – предложил вконец заинтригованный блестящим инженерным решением, сулившим настоящий прорыв, Итао, – ты нарисуешь мне чертеж Тел-га… этого приспособления. А наши ученые придумают, как его можно использовать.

Федор неуверенно кивнул. Рисовать он особенно не умел, да и не любил. Но «учитель» настаивал, и он согласился. «Вот так вот, невзначай, и сдвинем целый континент с мертвой точки, – даже ухмыльнулся Федор, – научу их колеса делать, тут такие дела начнутся. Вернемся – ничего не узнаем».

Он так размечтался, представив, как возвращается сюда с целой армадой квинкерем, что, вспомнив вдруг о своем реальном положении пленника, был просто обескуражен. Возвращение с небес на землю стало для него крайне неприятным.

– Кстати, о лодках, – вдруг вспомнил он, – у вас здесь, в городе, тоже есть чудеса инженерной мысли. Неподалеку от центральной площади я заметил удивительный канал, а в нем много лодок.

Итао кивнул.

– Да, наш канал очень интересное сооружение.

– Могу ли я на него посмотреть? – поинтересовался Федор и подкинул Итао еще одну тему для размышлений: – О каналах и лодках я кое-что знаю. Хочу сравнить их с нашими и обсудить это.

– Что ж, – после недолгих размышлений решился Итао, – идем. Это действительно будет полезно.

Сказав это, он направился к выходу из обсерватории. Федор отчего-то замешкался, словно раздумывая, чтобы прихватить на память. Все-таки обсерватория индейцев. Не каждый день бываешь в таких сооружениях.

– Идем, Чака. Здесь ты видел все, что нужно, и даже то, чего не может видеть простой смертный, – поторопил его сапотек. – Теперь ты знаешь, как выглядит обсерватория. Питао-Шоо будет доволен.

Федор, шедший следом за Итао, невольно вздрогнул, услышав упоминание о боге-ягуаре. Но сказано это было так буднично, что ничего плохого Федор в словах ученого сапотека не заподозрил.

«Тут и не такое померещится, – отругал он себя за излишнюю подозрительность на выходе из обсерватории, посмотрев на жертвенные скамьи, – место здесь, прямо скажем, не слишком романтическое. Хотя вид с такой высоты на город и долину красивый».

Глава шестнадцатая Праздник плодородия

Спускаясь вслед за Итао, Федор вновь получил возможность рассмотреть долину, окружавшую Монте-Альбан. Та сторона, где находились главные ворота с подъемным мостом титанических размеров, вблизи стен была почти свободна от леса. Приблизиться и удалиться от города незамеченным было невозможно. Но Чайка не сильно расстроился, поскольку эта сторона города его особо и не интересовала. Он был уверен, что прорваться сквозь главные ворота никак не удастся, и все больше думал о канале, как о единственном пути на волю.