Легионер. Дорога в Помпеи (СИ)

— Ха, не поверишь! Мы же сюда зачем приехали? На триумф, который ждём еще за победу над Митридатом, — признался Квинт, и улыбка его получилась кривоватой. — Только триумфа так и не дождались.

Центурион рассказал, что ничуть не обижается на полководца, который думает не о развлечениях, а о том, как вернуть прежнее величие Республике. И предположил, что иначе начнется новая Гражданская война, потому что по всей Италии затаилось еще немало сторонников «гадкого мерзавца» Гая Мария.

— А мы чего, наше дело воевать, тем более, Феликс щедро отблагодарил нас и выполнил все, что обещал! — довольно хмыкнул центурион. — Раньше я ютился в конуре на пятом этаже инсулы, а теперь — теперь у меня под Помпеями своя земля!

В доказательство своих слов Квинт положил на столешницу тессеру, на которой было обозначено имя центуриона, местоположение участка и названы его размеры.

— Представляешь, моя земля теперь будет названа Дарабела! Раньше эта земля принадлежала какому-то напыщенному индюку из патрициев, а теперь Феликс поделил ее честно между ветеранами…

— Неплохо, — я кивнул. — И сколько народу вот так получило земли?

— Да все! Теперь мы будем присматривать за Республикой, и если хоть кто-то заикнется о марийском бреде… ик… Выпьем, Гай! Говори, за что!

— За то, чтобы не все Гаи были Мариями и не все Марии были Гаями? — я улыбнулся.

Понятно, Сулла поступал по-своему мудро, рассаживал на места своих бойцов, чтобы крепко держать власть, а граждан — в ежовых рукавицах. Ну а нелояльных и недовольных обвинял врагами Республики и своими личными врагами.

Мы снова чокнулись, выпили.

Разговор завязывался, это было именно то, что мне нужно — узнать о происходящих событиях из уст человека, самым прямым образом в них участвовавшего.

Бах!

Центурион опустил чашу на стол.

— Еще вина ветерану Суллы.

Глава 5

Далеко не все в Риме согласились принять новую власть, власть Суллы. Бывший военный трибун, квестор, претор, легат и нынешний проконсул Ближней Испании, Квинт Серторий имел свое мнение по вопросу наилучшего устройства Республики. Один из талантливейших полководцев своего времени стоял на берегу и всматривался в море, где царила непогода. В руке он держал эдикт, выпущенный накануне Луцием Корнелием Суллой, со списком приговоренных к смерти. Среди нескольких сотен проскрибированных значилось имя Квинта.

Квинт никогда не поддерживал Мария и выступал резко против союза Цинны с выжившим из ума стариком. Но Серторий всегда оставался человеком слова, поэтому для него верность слову стоила куда дороже собственной жизни. А он обещал Цинне полную поддержку… Поэтому только закрыл глаза на то, как Цинна и Марий утопили Рим в крови, устроив жестокие расправы над сулланцами. Однако перегнуть палку Гаю Марию полководец тоже не дал. Люди Сертория перебили бардиеев-иллирийцев, этих кровожадных беглых рабов, бесчинствовавших в Риме по отмашке Мария.

Для Сертория было понятно, что Сулла ответит с той же жгучей яростью, и проскрипции стали шагом логичным и ожидаемым. Этого Серторий ждал — и долгое время готовил Ближнюю Испанию для того, чтобы принять беглецов. Прежде Квинт силой подчинил ее своей власти. Что же, настало время показать Сулле, что со мнением Сертория следует считаться.

— Господин!

Перед Серторием вырос раб.

— В Риме принято решение назначить нового наместника в Ближней Испании. Им стал Гай Анний, он уже выдвинул свое войско численностью двадцать тысяч человек!

Серторий промолчал, только стиснул список проскрибированных в кулаке. Он всегда с достоинством принимал вызовы, примет и сейчас.

* * *

— Так что вертел я на гладиусе сначала Мария-старшего, а потом и Цинну с Марием-сыном! — расхохотался центурион, картинно схватившись за живот. — Осталось прихлопнуть разбежавшихся тараканов на Сицилии, в Африке и….

Квинт осекся и аж побледнел, сжав зубы так, что скулы стали будто каменными.

— Собственными руками задушил бы Квинта Сертория. Правильно говоришь, давай выпьем за то, чтобы не все Квинты были Серториями и не все Сертории были Квинтами!

— Твое здоровье, я пропущу, — улыбнулся я.

Наш разговор с ветераном шел больше часа. Центурион успел выпить несколько чаш вина, но как-то удерживался в одной кондиции, как с момента нашей встречи.

Рассказал он немало, а я весь час с интересом слушал, только иногда подсовывая ему свои вопросы. Например, как сюда попал Квинт, стало понятно после его довольно длинного монолога. Заодно он подробно рассказал мне о своей солдатской жизни. Как попал в армию, оставшись круглым сиротой, как проникся идеями Суллы и как начал службу самым обычным легионером. Судя по его рассказу, доля ему выпала тяжелая. Маршем Квинт прошел Италию вдоль и поперек, воевал в Африке и вообще видел разное. Но якобы о сделанном когда-то выборе ничуть не жалел.

— Воин — это вот здесь, — Квинт постучал костяшками пальцев себе по груди. — Если у тебя нет духа, быстро сгоришь. Я видел и это. А пожар должен быть внутри, понимаешь.