Легионер. Дорога в Помпеи (СИ)

У меня на секунду скользнула запоздалая мысль, наконец-то сформировавшаяся окончательно. Какого черта вообще происходит, ведь триерарх наверняка понял, с кем имеет дело и кого ему надо перевозить, раз покупал гарум у рыжего моряка… и, зная это, пошел на такой крупный риск. Ради выручки с продажи соуса? Маловероятно, потому что денег такая продажа принесла бы куда больше суммы, озвученной мне за проезд. Если речь шла о поставке в Рим, так тем более. Вместе с тем, помогая мне, он подводил себя под плаху. Голув мог остаться без дорогого деликатеса, без денег и без головы, причем все это — одновременно.

Но можно сколько угодно ломать голову, а все равно не узнаешь правду. Лучше всего — выяснить все самому, а дальше и выводы придут.

Корабль отплыл, матросы раскрыли парус, порт Помпей начал удаляться. Преследователей все же стали вытаскивать на берег, никто не хотел проблем с новой властью.

— Квинт, эй, пойдем поговорим? -= послышался голос капитана.

Я коротко кивнул, принимая приглашение. Действительно, неплохо было поговорить с глазу на глаз. Может, сложится у нас честная беседа

Никаких отдельных кают на корабле, разумеется, не имелось, поэтому «уединяться» пришлось на корме. Там мы остановились, капитан скрестил руки на груди и втянул полной грудью свежий морской воздух. Море сегодня было спокойное, но я все равно чувствовал, как капли морской воды, разрезаемой носом гаула, падают на мои щеки.

— Мы не плывем в Испанию, так? — спросил я у капитана, не оборачиваясь.

— Нет, Квинт, наша дорога ведет в Рим, — неожиданно ответил он.

Глава 24

— Рим? Ты абсолютно уверен? — я покосился на триерарха, стараясь не показывать, до какой степени удивлён.

Хотя внутри, мягко говоря, полыхнуло.

Капитан всматривался в горизонт с видом человека, в чьем сердце горело пламя свершений. Такое пламя может заставить тебя шевелиться, а может хорошенечко подпалить зад и заставить раз и навсегда о свершениях забыть. Настолько сильно, что, обжегшись, станешь на воздух дуть.

— События разворачиваются чересчур стремительно, — после небольшой паузы ответил капитан, раздувая ноздри. — Поэтому в планы приходится вносить корректировки.

— Когда же вы сообщили бы об этом мне?

Над тем, как именно сейчас задавать вопросы, пришлось поломать голову.

Спрашивать напрямую, какого лешего происходит, было невозможно. Как уже понятно, Квинт Дорабелла слишком глубоко был замешан в игре, и я не мог показать, что не в курсе даже основных её правил, а уж тем более того, на что подписываюсь. Это мне нужно было аккуратно разузнать, а потом дать понять свою позицию.. Потому что здесь и сейчас поездка в Рим не входила в мои планы.

— Мы не можем ждать Сертория, иначе Республика будет разрушена, — отрезал капитан, и в глазах его снова полыхнул огонь. — Сулла вычистит столицу от неугодных к тому моменту, как мы соберем достаточное количество солдат. А штурмовать Рим с двумя легионами…

Триерарх медленно покачал головой.

Я задумался, тоже взяв небольшую паузу. Очевидно было одно, капитан выступал против Суллы. И в действиях Счастливого видел угрозу нынешнему республиканскому строю.

Молчание наше не продлилось долго.

— Нам необходимо поддержать Квинта Лукреция Офеллу, — выдал триерарх. — День его триумфа станет определяющим и ответит на вопрос — жить Республике или умереть.

Капитан набрал полную грудь воздуха и тяжело выдохнул. А я в экстренном порядке соображал.

Имя Офеллы я помнил хорошо. И оно последние недели стояло на повестке дня, наряду с Крассом, Помпеем, Серторием и другими. Квинту Лукрецию, одному из самых талантливых полководцев Суллы, вскружила голову его победа над Марием Младшим, и он возомнил себя равным Луцию Корнелию. Но вот чего триерарх Голув не знал, так это дальнейшей судьбы Офеллы. Ведь фатальной ошибкой стала его попытка занять должность консула… или станет. После это Сулла последовательно откажет Офелле в триумфе и убьет полководца. Делать ставку на Офеллу было слишком опасно. Но. Выступать римским вариантом Оракула для Голува у меня тоже не было ни малейшего желания.

— Что же сейчас Офелла? — уточнил я, стараясь следовать тону капитана.

Ведь для него я — его соратник и единомышленник.

— Он вернулся в Рим и ожидает церемонии триумфа, а заодно ведет консультации с Флакком, хочет стать консулом на следующий год, — подтвердил мои мысли капитан. — Ходят слухи, что Сулла назначит ему триумф уже в ближайшие недели, взамен на претендентство на высшую магистерскую должность.

Я поймал себя на мысли, что, для триерарха не самого большого судна, этот мужик разговаривает чересчур складно. Надень на него тогу — и он сам будет готовый магистрат. Правда, рожа у капитана все-таки была, как говаривал старина Глеб Жеглов, протокольная. А еще мне не очень нравилось, что мой кинжал всё ещё висел у него на поясе, и он не спешил его отдавать.

К уже к сказанному триерарх добавил то, что заставило меня задуматься еще крепче.