Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

Мы проведем в лагере дня три, пока нас не экипируют, а потом отправимся с очередным транспортом к боевым подразделениям полка.

Последние три недели в Сюлли было хуже, чем когда-либо. В Риголо я не ошибся, он оказался хорошим командиром. А сержанты свирепствовали по-прежнему. Как только мы вернулись из Блиды, они набросились на нас и ни секунды не оставляли в покое. Слава богу, теперь все позади. Большинство наших парней были отправлены в 1-й парашютно-десантный полк. Он фактически ничем не отличается от нашего, 2-го; численность пополнения зависит в основном от того, какой из полков понес в последнее время большие потери. В Пео попали шестеро наших: помимо меня, здесь Штобб, Мариноли, Шеффер, Пелони и Лефевр. Старых товарищей становится все меньше и меньше.

3 ноября 1960 г.

В армии существует негласное правило, согласно которому новичкам достается повышенная норма всевозможных работ. Пео отличается в этом отношении от других частей лишь тем, что на нас взвалили всю работу. Таким образом, наше пребывание здесь не отличается от первых дней службы в Париже и Марселе, где мы не выпускали из рук нож для чистки картофеля, швабру или лопату. У хозяйственной роты жизнь непыльная: отличной пищи и вина навалом, днем купание в море, по вечерам выход в город — чем не курорт?

Вечером в фойе я разузнал, как в полку организована борьба с феллахами. Как правило, полк проводит боевые операции непрерывно в течение четырех месяцев, после чего возвращается на пятнадцать дней в Филипвиль, чтобы отдохнуть и привести в порядок оснащение.

Когда полк покидает лагерь Пео, вместе с ним отправляются вспомогательные службы: фойе, полевая кухня, бротель и прочие. В районе проведения операций обустраивается временный передовой базовый лагерь, откуда подразделения совершают трех- или пятидневные вылазки. Все это время легионер таскает на себе шестидневный запас боеприпасов и продовольственный паек, а также половину двухместной палатки, которая соединяется на ночь с половиной, находящейся у товарища. Передовой базовый лагерь меняет свою дислокацию примерно каждые три недели — в зависимости от активности феллахов. Похоже, в Филипвиле мы будем проводить совсем мало времени.

Четыре дня спустя

Рано утром мы покинули лагерь Пео с транспортной колонной, составленной из шести грузовиков, и провели в пути весь день. Вскоре яркие краски средиземноморского побережья остались позади, и с приближением к голым скалам массива Орес местность становилась грязно-коричневой. Проехав Батну, мы повернули на юго-запад по дороге, ведущей в Руфи, и уже в сумерках увидели передовой лагерь полка. Зрелище было просто невероятное.

На огромном пространстве, насколько хватает глаз, были рассыпаны беспорядочной массой тысячи палаток. Присмотревшись, однако, можно было заметить, что они установлены строго по прямым линиям, просто их такое количество, что они сливаются в один сплошной ковер. Среди маленьких палаток попадались большие, очевидно офицерские, лазарет, фойе и тому подобное. С одной стороны виднелась полевая кухня с огромными котлами, испускавшими пар и обещавшими горячий ужин.

Вся территория покрыта толстым слоем пыли. В ней буквально утопаешь, а лица людей настолько присыпаны этой пылью, что черты стираются. Пыль покрывает волосы и брови, забивается в нос. И вдобавок здесь ужасно холодно. Девицы из борделя, должно быть, выносливы, раз терпят все это.

Меня и Гарри Штобба направили в 3-ю роту. Мы пошли к ее командиру, чтобы доложить о прибытии. Он сидел в своей палатке за маленьким столиком, на котором горела свеча, дававшая слабый свет. Обстановка была довольно мрачная, да и капитан Вильмен встретил нас без всякого энтузиазма и говорил холодно и отрывисто, совсем не так, как Глассе. Он представил нам лейтенанта Л'Оспиталье, командира 3-го взвода, к которому нас приписали. Л'Оспиталье тощ и на вид жёсток, как нейлоновый канат.

Завтра полк перемещается на новое место, а мы вместе с несколькими другими легионерами задержимся, чтобы снять и перевезти палатки. Все остальные проведут два дня в окрестных холмах, а затем присоединятся к нам уже в новом лагере. Мы со Штоббом установили свою палатку, в ней едва можно повернуться. Лагерь погружается в сон. Бормотание переходит в шепот, затем наступает тишина. Вот уж поистине затерянный мир! И ни деревца, ни кустика, ни травинки. Арктический пейзаж.

8 ноября 1960 г.

Когда утром рота покинула лагерь, мы погрузили самые большие палатки и прочее оборудование на грузовик Джи-Эм-Си и отправились через горный хребет на запад, в Эль-Кантару, где будет устроена новая база. Эль-Кантара — маленькая арабская деревушка (дуар), состоящая из нескольких глинобитных хижин. Мы разбили лагерь на плато рядом с ущельем. На дне его бежит горный ручей, один вид которого освежает. Вдоль ручья длинной цепью до далеких холмов тянутся тысячи пальм.