Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

Уже вечер. Установив палатки, мы посидели у костра, разогревая консервированные бобы с мясом и тихо беседуя. Внезапно ночную тишину прорезал пронзительный вой шакалов, так же внезапно прекратившийся. Среди нас есть бельгиец, у которого завтра дембель, — он отслужил пять лет. Меня вдруг охватила черная зависть — я ведь еще в самом начале! Затем мы с Пелони выпили по паре бутылок пива, сидя над ущельем и беседуя о том о сем. Пелони потянуло на романтику, и он спросил меня, осталась ли у меня в Англии девушка и верю ли я, что она меня дождется. Я ответил, что это вполне возможно, а он сказал, что я чокнутый. Вот это похоже на правду.

9 ноября 1960 г.

Продолжали оборудовать лагерь. Солнышко пригревает, и времяпрепровождение это очень приятное. Слишком приятное, чтобы длиться долго. Пелони и Мариноли посылают обратно в Филипвиль, учиться на водительских курсах. Парням крупно повезло: ни тебе кроссов, ни маршей; самое трудное, что им предстоит, — возиться с автомобилем. Таким образом, из всех, служивших в Сюлли, остаются, кроме меня, только Шеффер, Штобб и Лефевр. А в Маскаре нас была целая сотня. Очевидно, легион разбросан по всему Алжиру.

Прибыл полк. Все до предела измотаны.

Ручей — идеальное место для мытья, стирки, бритья. Когда глядишь на обнаженные тела, плещущиеся среди скал, вспоминаются «Дети воды» Кингсли.[33] Ручей извивается среди пальм на протяжении многих миль. Сказочный уголок для уик-энда у костра.

Днем меня вызвали в сержантскую палатку, где я познакомился со старшим сержантом Катценбергером, прежде служившим в СС, и еще двумя сержантами-немцами, Каросом и Дорнахом. У Катценбергера, заместителя командира взвода, вид и в самом деле настолько злобный, что лучше ему не перечить. Впрочем, он не без юмора, так что время покажет. Катценбергер сказал, что за все время службы в легионе, то есть за двенадцать лет, он имел дело с пятью англичанами и все они дезертировали, поэтому он будет следить за мной в оба.

Карос вроде бы абсолютно флегматичный тип, а Дорнах похож на мясника со скотобойни — жирный боров и, вероятно, задиристый. О моих товарищах по взводу пока рано говорить что-либо определенное. Сейчас они отдохнули и довольны жизнью, а кто они такие на самом деле — время покажет.

Наш экип (отделение) состоит из четырех человек: кроме меня, в него входят Теобальд, Демар и итальянец Ауриемма. Командует нами капрал Хиршфельд, немец, ветеран с восьмилетним стажем. У него множество наград, свидетельствующих о том, что он опытный комбатан (боец). Ему примерно тридцать два года, пока он вполне дружелюбен.

У немца Теобальда внешность грека, а характер итальянца. Он всегда готов радоваться жизни — любит выпить и еще больше поговорить. Мне он понравился с первого взгляда.

Демар тоже немец, держится отчужденно и независимо — сразу видно, парень крутой и шуток не любит. Сказал мне, что марш на длинную дистанцию — смертельный номер и поначалу мне придется тяжко. Новичкам всегда тяжело, какими бы крепкими они себя ни считали, и, если они отстают от других, к этому поначалу относятся с пониманием. Не слишком обнадеживающая перспектива.

Ауриемма, как я уже сказал, итальянец-шалопай, ленивый до крайности и беспечный, ему на все наплевать. Типичный мелкий жулик из итальянской провинции. Прекрасно характеризует Ауриемму ответ, который он дал, когда его спросили, чем он занимался на гражданке. «Je donne un coup de main а mon pere» («Помогал отцу»), — сказал он. Тогда спросили, чем занимается отец. Ответ был: «Eh rien» («Он безработный»).

11 ноября 1960 г.

Воскресенье. Полевые кухни пыхтели с утра, и на обед нам достался жареный цыпленок. Я постепенно знакомлюсь с товарищами по взводу. Почти все они прослужили уже по три года и больше. Держатся все по-дружески, охотно отвечают на вопросы — в целом, приняли меня со сдержанным гостеприимством. Люди готовы помочь, поделиться чем могут и поболтать, но в основном не о себе, а о чем-нибудь другом.

Большинство согласны с Демаром, что марш-броски очень утомительны, и вспоминают, как они однажды намаршировались до отупения. Этим марш-броскам, похоже, придают здесь первостепенное значение. Либо ты выдержишь их и тогда будешь считаться своим, либо нет — третьего не дано. Я чувствую себя достаточно подготовленным и не могу представить, чтобы я сломался на броске. Правда, жизнь полна неожиданностей.

Наступил вечер. В нашей палатке разыгрывают одновременно две партии в покер. Темные силуэты игроков колеблются в свете свечей, установленных возле каждой койки. В нашем взводе я уже знаю всех по именам и мысленно повторяю их, чтобы не забыть. Прежде всего это младший сержант, или, как здесь говорят, старший капрал, Подель — очень спокойный немец, на вид хитроватый.