Легионеры

Нелегко на душе. Зато жене Николая Гришина уже не придется жить в страхе, сходить потихоньку с ума, не кричать: «Он все мне рассказал! Это вы его убили!»

Зачем, зачем она сказала эти слова?

Под вечер, когда ее привезли домой, глаза у нее стали и вовсе сумасшедшие, бессмысленные, дикие. Юрий Семенович даже отступил, боясь нападения. Однако женщина смотрела мимо него и мимо же прошла. Ее развернули в сторону дома, и она послушно поднялась по ступенькам. Ее направили в комнату, и она покорно подчинилась. На ее шею набросили петлю, а она, словно кутаясь в теплый шарф, повела головой и плечами. Воспротивилась лишь в тот момент, когда из-под ног выбили табурет. Замахала руками, схватилась за веревку-шарф, чтобы освободить горло и накричать на непрошеных гостей. Потом уже по-другому махнула руками: делайте что хотите – и опустила их вдоль туловища…

Латынин прошел в другую комнату, где также был проведен тщательный обыск, и опустился на стул. Усталость обрушилась на него сразу, как только он сел. День оказался тяжелым и длинным настолько, что события его вылезали наружу. Одни просились в завтра, другие настойчиво призывали отпустить их во вчера.

Генерал подчинялся законам времени. Кто сказал, что время – ничто, главное лишь жизнь? Нет, время – это все, а жизнь – ничто. Время, как легкий ветерок, балуется, покачивая труп в комнате. Труп, в котором нет никакой жизни.

А жизнь там, где время остановилось, где настоящий ветерок играет с зеленоватыми волнами, перекатывает с места на место песчинки на пляже. На собственном пляже, на берегу собственного клочка суши. Где жизнь заставляет думать о жизни. А здесь… Здесь смерть постоянно заставляет думать о смерти. Вот где неразрешимая проблема.

Заломило виски, задергался, как в конвульсии, нервный тик под глазом, дыхание стало горячим.

Пора, скомандовал себе Латынин и тяжело поднялся на ноги. Еще не все дела сделаны. Придется сегодняшнему дню потесниться, уплотниться, потерпеть. Он лопнет, этот сегодняшний день, в тот момент, когда голова генерала коснется подушки. Он уснет мгновенно. Но, как обычно, проспит только четыре часа. Только четыре. И проснется с такой же головной болью, которая пульсировала в висках сейчас и отдавалась в простреленной руке.

Но то будет завтра, а сейчас пора уплотнять, теснить. Что там еще? Ах да, терпеть. Терпеть противный бас заместителя директора ФСБ.

Глава XIX ИЗ СЕРДЦА ВОН

«…Согласно последним данным, основная группа боевиков по-прежнему блокирована в районе горы Сахарная Голова. Если боевики Дато Шенгелия могут мелкими группами или поодиночке еще как-то просочиться через кольцо окружения и рассеяться в своих селах, то для чеченцев и арабов дело принимает совсем худой оборот. До Панкисского ущелья, а тем более до Чечни далеко».

57 Москва, 3 января 2002 года

Гущина навытяжку стояла перед начальником ГРУ и, не поворачивая головы, глазами следила за его передвижениями по кабинету. Она даже представить не могла, что когда-нибудь увидит рядом начальника военной разведки. Однако она не просто видела его, но и говорила с ним. И первые ее слова прозвучали с заметной хрипотцой: «Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!»

Ленц не имел привычки начинать разговор издалека, но для Гущиной сделал исключение. Он с полминуты разглядывал ее обветренное лицо, остановился на слегка подкрашенных губах и ресницах, на которых не было ни тени туши. Игорь Александрович пару раз повторил про себя: «Ни тени туши» – все вроде как из одной косметички, и тут же забыл.

– Почему ушли со службы?

– По причине повышения и представления очередного звания, товарищ генерал-полковник, – отчеканила Елена.

– Не понял.

– Я проходила службу в офицерской роте спецназа.

Ленц покивал. Особые подразделения, состоящие из офицеров, эффективны в одном плане, но проигрывают в другом. На подготовку бойца (это пять-шесть лет) уходит ровно столько времени, сколько требуется ему, чтобы получить повышение. Во-вторых, получается дорого, а лишних денег на армию сейчас нет.

– Где вам предложили проходить службу?

– В отделе разведки штаба армии.

– Почему отказались? – ГРУ, как на трех китах, держалось на разведотделах и разведуправлениях в армиях, военных округах и подразделениях спецназа.

– Я боевой офицер, товарищ генерал-полковник, а не штабист. В строевой части на меня уже был готов приказ на прохождение службы в штабе армии.

– Выходит, вы не выполнили приказ?

– Так точно, товарищ генерал-полковник, – повинилась Гущина, не опуская головы, – не оправдала.

– Хотите вернуться на службу?

– Никак нет. Планирую обзавестись ребенком.

Ленц удивленно поднял бровь:

– Только ребенком? Садитесь.