Легкая голова

Все это было совершенно справедливо. В реальности затея выглядела пугающей и крайне некомфортной. Придется на самом деле прыгать с высоты в речную муть, бултыхаться в этой антисанитарии, мокрым выползать на топкий бережок, где-то скрываться полгода, дожидаясь денег, потом выбираться из страны, ясное дело, не через Шереметьево-два. Не говоря о том, что рядом долгое время будет обретаться Вованище, от которого мороз по коже. Но и отступать было совершенно некуда. При мысли, что теперь всегда придется проживать в квартире с телекамерами и таскать на хвосте расписные фургоны социальных прогнозистов, Максим Т. Ермаков на секунду захотел и правда застрелиться. Вот-вот, они на это рассчитывают. Следовало заинтересовать Вована накрепко, тем более, что он и после прыжка мог оказаться полезен. Снять через него квартирку в каком-нибудь тихом Подмосковье, отправлять с поручениями, то-се. Или алкоголика Шутова подключить.

— Кстати, снаряжение, оба комплекта, можешь потом оставить себе, — громким шепотом предложил Максим Т. Ермаков, заодно страхуясь от покупки клееного-переклееного барахла.

— Вот это хорошо! Вот это по мне, — осклабился Вован, близко показывая серые потресканные зубы и сизые десны. — Ладно, так и быть, чего не сделаешь для кореша. Ты деньги давай на снаряжение, я закуплюсь и поработаю с тобой, найду какую ни на есть акваторию, деревенский пруд с карасями. Будет тебе персональная школа. А потом, глядишь, и прыгнем!

Деньги, всю сумму новенькими пламенными пятитысячными, Вован получил на другой же вечер: притопал уже знакомой дорожкой к запаркованной «тойоте», все еще разгоряченный деятельностью в пикете и попавший, между прочим, Максиму Т. Ермакову в плечо тухлым яйцом. Считая и упаковывая деньги, он хозяйственно держал запас завязанных в кулек снарядов на сдвинутых коленках.

— Это вам выдают или сами приобретаете? — спросил Максим Т. Ермаков, кивая на испачканный кулек с соплями на дне.

— Это мои, стухли, так чего хранить, — деловито ответил Вованище, лаская пятитысячные. — А вообще подвозят каждое утро, помидоры прямо ящиками. И груши бывают, и киви, и бананы, сам еще не видел, люди говорят. Иногда на целый ящик две-три подгнивших помидорины. Люди перебирают по-быстрому, сумками домой уносят. Ну, некоторые, конечно, не берут ничего, умер там у них ктото, ну, это их дела. А вообще женщины довольны. Консервированием занимаются… Я Надьку свою вызову сюда, пускай тоже банки закатывает.

Похоже, Вована совершенно не интересовало, что происходит вокруг и почему надо кидать в Максима Т. Ермакова гнилыми овощами. Какие-то бесформенные гипотезы бултыхались у него в голове — про агитацию к выборам, про съемку кино. Его дело сторона. Получив четыреста тысяч, он азартно занялся закупкой снаряжения. Вместе с деньгами Максим Т. Ермаков вручил Вовану свой старый засаленный мобильник с новой сим-картой, наказав звонить только по делу, чтобы зазря не светить номер. Однако Вован названивал почти ежедневно: советовался, хвастал, посылал кривые фотографии чего-то, напоминавшего гигантских дохлых тропических рыб. Сперва Максим Т. Ермаков, походив по сайтам, решил, что Вован наваривается на снаряжении, но потом догадался, что отставной водолаз, как ни странно, любит свое подводное занятие и, дорвавшись, набирает лучшее.

— Ты с какого моста собрался прыгать? — спросил Вован недели через две, сидя на грохочущей кухне Максима Т. Ермакова, где основательно нагрел себе угловое удобное место. — Их тут, туда-сюда, больше двадцати.

Максим Т. Ермаков хотел с Крымского. Под этим мостом, должно быть, благодаря его подвесной конструкции, было особенное выражение воды: спокойное и пригласительное. Река под Крымским казалась туго натянутой, на манер спасательного полотнища, какое разворачивают, к примеру, пожарные, чтобы люди безопасно выбрасывались из окон. Должно быть, благодаря этой провокации Крымский мост лидировал в Москве по числу самоубийств. Неплох был и Большой Каменный мост, с открыточными видами на Кремль и самовар Христа Спасителя, с имперской, знаменной и звездной, чугунной оградой, весьма удобной, чтобы забираться по ней башмаками.

— Ты вроде умный, а совсем дурак, — рассердился на этот выбор Вованище. — Вылезать на набережную будем, прямо к ногам гуляющего народа? Или думаешь, я с тобой, таким сподручным, двадцать километров по дну проползу? Надо еще и поглядеть, какое дно. А то сиганешь, и прямо на штырь, как бабочка в коллекцию. Мне ничего такого не надо. Придется самому поработать, разведать, что и как.