Легкая голова

Странное это было чувство — прощаться с прежней жизнью. Просто-Наташина блеклая квартирка вдруг сделалась родной, словно Максим Т. Ермаков вырос в этих узеньких стенах. Многое, очень многое приходилось бросать. Компьютер, например, милый обжитой захламленный писюк, с истертой пальцами Максима Т. Ермакова клавиатурой, где от букв остались почернелые скорлупки. Например, мультибрендовую коллекцию шелковых галстуков, почти не ношенных с того момента, как Просто Наташа выбросила одежду, — интересно, кому достанутся? Утробные звуки водопроводных труб были как бурчание в собственном животе Максима Т. Ермакова. Почему-то из-за вещей, взывавших отовсюду, куда ни посмотри, сильнее чудилось, что предстоит умирать по-настоящему.

Максим Т. Ермаков совершенно не выспался. Руки на руле «Тойоты», холодные, как на них ни дыши, то и дело утрачивали связь с головой. «Тойота» тащилась медленно, и маленький, как табуретка, фургончик социальных прогнозистов тоже еле плелся позади. Тем не менее, Нагатинский метромост — вот он. Уже середина моста. Приехали. Нарушая все дорожные, уже совершенно неважные, правила, Максим Т. Ермаков припарковался. «Неужели я взаправду делаю это?» — спросил он себя с отстраненным удивлением, выбираясь из автомобильного тепла в мелкую морось, моментально оклеившую руки и щеки своей промозглой субстанцией. Вякнула сигнализация, «Тойота» померкла. Социальные прогнозисты тоже встали поодаль, забыв погасить слезящиеся фары, похожие на воспаленные глаза больной собаки; за ветровым стеклом, обсыпанным испариной, Максиму Т. Ермакову почудилось движение двух согласованных теней, из них одна была в теневой двугорбой шляпе. «Забыл пистолет», — подумал Максим Т. Ермаков. Однако ПММ обнаружился в правой руке, угловатый, неловкий, не знающий, куда смотреть.

Максим Т. Ермаков перегнулся через низкую ограду. Вода была густа, черна, как деготь; невозможно было определить, в какую сторону она течет. Уступы жилого массива горели, будто головни, на другом берегу и отражались в воде в недостроенном виде, с размазанными, расквашенными огнями. Не верилось, что где-то там, внизу, под слоем дегтя, притаился Вованище, поджидает падения грузного тела, готовится дать телу кислород. «Давай, блин, уже не тяни», — скомандовал себе Максим Т. Ермаков, краем глаза уловив, что социальные прогнозисты выбираются из своего квадратного фургончика. Как будто они могут помешать. И все-таки приближаются, суки, ступают на цыпочках. Ладно, патриоты, сейчас у меня получите, приготовьтесь принять желаемое за действительное. Гидрокостюм на Максиме Т. Ермакове сопел от пота, не давал задрать согнутую ногу на нужную высоту. Тогда Максим Т. Ермаков просто лег на ограждение животом и, ощутив в желудке толстый передавленный ужин, торопливо перевалился.

Сразу речная вода приблизилась, ожила, зачмокала, ожил ее плотский женский запах, поплыли, будто масло по черной сковородке, жидкие огни. Теперь Максим Т. Ермаков едва держался заведенной за спину рукой за ледяное перильце и ясно ощущал, что на ногах у него не настоящая обувь, а резиновые боты, сквозь которые прощупывался до последней шероховатости наклонный карниз. «Сейчас свалюсь, не выстрелив, спасать полезут, гады», — быстро подумал он, и правая его рука, ставшая внезапно намного длиннее левой, описала в воздухе странную дугу. Твердый металлический кружок коснулся лба, бровь под ним задрожала, забилась, и на мгновение Максим Т. Ермаков почувствовал насквозь всю суставчатую, злую машинку для убийства, только и ждущую, чтобы указательный на курке дернулся. «Тихо, тихо, тихо», — прошептал Максим Т. Ермаков сквозь стиснутые зубы, и тут его в наморщенный лоб словно лягнула лошадь.

Секунду он был в нигде, с желудком в груди, резкий воздух рвал его на тряпки, черная вода косо неслась на него, из-под него, внезапно ускорив течение, — и тут его оглушило взрывом, гораздо сильнейшим, чем выстрел. Он взорвался в реке, будто первомайский салют, целым облаком свинцовых и желтых пузырей — а наверху двое социальных прогнозистов торопливо заняли то самое место, где только что перевалил через ограду толстый самоубийца.