Легкая нажива

В тот десятый день марта, на редкость ветреный, напряжение между ними возросло настолько, что стало очевидным для обоих. Они знали друг друга семь месяцев. И это произошло не от случайного прикосновения или полуслучайного неловкого движения. Это было где-то после обеда. Хью принес в дом охапку дров и подтопил камин. Он стоял и смотрел, как огонь набрасывается на свежие поленья. Внезапно Хью почувствовал, что Бетти затихла, и взглянул в «кухонный конец» комнаты. Он увидел, что Бетти стоит и смотрит на него своими широко открытыми синими глазами. На ней были белый жакет из мягкой кожи, темные широкие фланелевые брюки и желтый шелковый шарф.

Бетти расправила плечи и решительной походкой направилась к нему. Подойдя, положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. При этом голову она склонила набок, а на лице ее застыло странное выражение.

— Как говорил один пассажир в поезде из Минска в Пинск, может, тут что-то не так с этой любовью?

— Я не хочу ничего, чего не хочешь ты, Бетти. И хочу того, чего хочешь ты.

— А я есть и остаюсь в лучшем смысле этих слов искренне ваша, ваш друг Бетти Доусон.

Он нежно взял ее за тонкую, гибкую талию:

— Столь же искренне ваш, Хью Даррен. И подпись.

— Позволь мне сказать, как я это вижу. Ты мне очень нравишься. Я отдаю себя этому чувству, и пусть это будет нам на радость. Пусть это будет ко взаимному удовольствию, без эгоизма и трений, Хью. Пусть будет уважение и гордость за то, какие мы есть, и пусть никто из нас не считает другого своей собственностью и не довлеет над ним, ведь мы уже давно выросли и не нуждаемся в этом.

— А так может быть, Бетти? Это возможно?

— Не знаю. Но если нет, то наша близость станет чрезмерной, как у других. Если это начнет переходить во что-то другое, о чем никто из нас и не думает, то лучше сейчас прикончить это прекрасное создание и закопать его поглубже.

— Согласен, конечно. Но тебе не кажется, что такой расклад больше подходит для мужчины?

— Для мужчины, для женщины... Не будем, дорогой друг, сортировать себя по половым признакам. Мы — Хью и Бетти, и нет таких правил, которые запрещали бы нам составить собственные. Теплая комната, губы, которые хотят, чтобы их целовали, а эти маленькие круглые штучки — это изобретение называется пуговицами — поддаются рукам умелого мужчины. А это — «молния» и кнопки и прочее, что не составляет проблемы, а вот эта вещь — деревенская кровать. Мои колени, кажется, готовы подогнуться в любую секунду, и сердце замирает, как от испуга. А если ты хотел встретить скромное, застенчивое создание, то ошибся дверью. Но у меня такое ощущение, что мы ждали достаточно долго.

С этого момента, четко определившего их отношения, они пошли по нарастающей. Им становилось все лучше вдвоем в той степени, в какой они, как способные ученики друг друга, старались больше дать, чем взять, и это совсем не походило на их прежний опыт.

...Он сидел рядом с ней, спавшей глубоким сном в его постели, и думал о месяце с небольшим их новых отношений. Они не стыдились своих маленьких заговоров, чтобы использовать любую возможность побыть вместе, но это не выходило за рамки пристойного. Если выпадали часы, они принимали их с радостью, если минуты — то довольствовались и минутами. Хью понимал, что они одержимы влечением и тут ничего не поделаешь, но отдавал себе отчет и в том, что их отношения ничем не запятнаны. Они лукаво подсмеивались друг над другом, иногда шутки были на грани допустимого. Где-то в глубине души пряталось маленькое чувство вины, которое они предпочитали не замечать. Сладостные излишества не преуменьшили постоянную живость Хью и не мешали его работе. Напротив, у него значительно окрепло чувство уверенности в себе и своих способностях. Работа шла легче. И когда ему доводилось бывать на выступлениях Бетти, он видел, что то же происходит и с ней.

«Как было бы здорово, — думал он, — если бы она всегда была здесь, если была бы рядом, куда бы я ни направлялся. Э, парень, это не то, чего она хочет, тебе же было сказано. Мы определили границы, и, если ты попытаешься превратить ее в свою собственность, она окажется в одно мгновение недосягаемой для тебя и этот проклятый мир вокруг сразу потускнеет».

Хью привстал, приподнял край одеяла и скользнул под него, оставив горящим слабый свет, потом нашел своими губами ее губы. Почувствовав, что Бетти просыпается и руки ее потянулись обнять его, Хью немного переменил положение, постаравшись устроиться так, чтобы ощущать все ее тело. Он расслабился, прижавшись к этой ароматной, теплой, шелковистой женщине, тело которой податливо отвечало на медленные поглаживания его рук, дыхание учащалось, а руки становились все сильнее...

Бетти уткнулась в его шею, и по тому, как поднимается и опускается его грудь, поняла, что он заснул. Удары сердца, еще недавно такие частые, стали медленными, тяжелыми и успокаивающими.

— Дорогой мой, дорогой, дорогой, — произнесла она самым тихим шепотом и почувствовала, как слезы хлынули из глаз.