Легкая нажива

Во вторник в семь утра Скотти получил «добро» с вышки, поднял «Апачи» с отведенной полосы, прибавил газу и повел его по направлению к солнцу. Старик сидел рядом, щурясь под солнцем, сдвинув на глаза свою дешевую запыленную шляпу.

На борту прибавилось еще одно место багажа — пухлый старомодный саквояж, настолько типичный для остальных вещей старика, что Скотти подумал, что этот предмет участвовал в завоевании Запада. Саквояж сплющился, зажатый большим чемоданом. Скотти прямо-таки мучили желание узнать, что же там такое, и невозможность спросить об этом. И это вдобавок к легкой муке от выпитом вчера. А если спросить эту старую ящерицу, он медленно повернет в твою сторону голову, моргнет пару раз и снова отвернется, а когда посадишь самолет, то надо будет искать другую работу. Это уж точно.

А что, если рискнуть, черт возьми?.. Вдруг сумка набита деньгами? Вдруг этот высохший старый мерин состриг там с разодетых ублюдков хороший кусок? Да нет, это только мечта. Азартные игры не для Гомера, такие человеческие слабости ему недоступны. Ездил небось по делам, тайно встречался с кем-нибудь в Лас-Вегасе, содрал с них шкуру, и теперь у его компании будет еще на несколько миллионов больше. А в саквояже везет сердца и печень тех, кого ободрал.

— Ты долго был вчера у телефона в своем мотеле, сынок?

— Весь день, пока мне не передали от вас, что я в этот день не понадоблюсь, — это было около полчетвертого, сэр. После этого я ушел.

Они пролетели уже ровно тысячу миль. Заправились в Альбукерке, там и пообедали. После Альбукерке старик задремал, а Скотти долго удивлялся, почему старик взял саквояж с собой и во время еды держал его у ног. Скотти уже устал думать об этой проклятой сумке и был очень рад, когда наконец пришло время идти на снижение и садиться на неровную полосу возле старого ранчо. Большую часть полета от ранчо до аэродрома компании Скотти во весь голос горланил песни, радуясь своему одиночеству.

* * *

Муриэль Бентанн села на двухчасовой рейс из Вегаса. Вещей она не сдавала, а летела только с маленьким «дипломатом». Стюардесса на контроле оторвала часть билета и назвала ее «мисс Доусон».

Она нашла возможность сесть там, где ей нравилось, — сразу позади крыльев. При взлете она крепко закрыла глаза, а когда самолет набрал высоту, закурила, открыла свой любимый журнал и стала изучать рекламу мод.

Честное слово, странные вещи ей велят делать. Этот ненормальный Гидж со своими дурацкими приказами. Ни с кем не говори. Никого не подцепи. В город езжай на такси. Скажи таксисту, что вчера умер твой отец, доктор Доусон, и спроси, не знает ли он его. Поплачь немного, если у тебя это выходит. Как выйдешь из такси, поезжай на автобусную станцию, садись в первый же автобус на Лос-Анджелес и оттуда возвращайся сюда как хочешь.

Всегда и ей, и другим дают странную работу. Но платят хорошо, всегда знают, что ты сделала, как велели, только не задавай лишних вопросов и никому ничего не рассказывай. Отколотили раз здорово, такое на всю жизнь запомнишь. Полиции далеко до них...

На этот раз тоже хорошо заплатили, и, даст Бог, на этот раз ты тряхнешь эту рулетку, Муриэль, и вернешь все назад, девочка, до цента, потому что не собираешься бросать свою систему. Она тебя вывезет, и ты вернешь все, начиная с того, что получила при разводе, и кончая тем, что заработала и проиграла в Вегасе. Потом ты снова купишь себе норковое манто, «кадиллак» и вернешься на родной Восток, прочь от этого паршивого жаркого солнца, от этой паршивой жизни, когда тебе приходится выкачивать деньги из пьяниц на собственное жилье и пропитание, а мамочке писать вранье о том, как шикарно тебе здесь живется.

«Я еще хороша, — думала она, — я еще очень даже хороша, у меня еще есть время ставить до тех пор, пока, рано или поздно, я не возьму свое. Ведь уже столько раз, о Господи, я была так близка к этому!»

Глава 11

Хью Даррен ждал весь вторник и большую часть среды, ведя бесконечные споры с самим собой, работу делал кое-как, а в среду ближе к вечеру заказал разговор с мисс Элизабет Доусон по телефонному номеру Рэндолфа Доусона в Сан-Франциско.

Ее там не было. Хью слышал конец разговора между телефонисткой и кем-то на другом конце провода. Это был голос какой-то женщины в годах, и звучал он напряженно, прерываясь от волнения.

— Так они ее ждут? — спросил Хью телефонистку.

— Судя по всему, да, сэр. Ждут как будто со вчерашнего дня. Я передала для нее вашу просьбу позвонить, как только приедет.

— Спасибо.