Легкая поступь железного века...

…И справа, и слева, и впереди, и позади широко разросшиеся шикарные папоротники преграждали путь. Наталья шла по ним, и давила их без жалости, ей было все равно, куда идти, потому что темно, страшно, и нога болит так, что хочется кричать в голос. Фалькенберг пристрелил ее коня, она упала и потеряла сознание. А очнувшись, с трудом смогла подняться. Но поднялась-таки и пошла, опираясь на толстую палку, волоча ногу и постоянно постанывая. Лес действительно был словно заколдованный. Уверенная, что идет к выходу на широкую дорогу, Наталья обнаружила, что кружит в зарослях, а выхода все нет и нет. Мелькнувший в деревьях просвет вывел ее сюда, к морю папоротников, но дальше — стена неприступного леса. Наталья повернула назад, каждый шаг давался все труднее. Поняв, что заблудилась окончательно, она остановилась, обняла осину, прижалась пылающим лбом к прохладной шершавой коре.

— Господи! — простонала. — Это же конец…

Она заплакала. Резко прекратила, и застывшим взглядом впилась в светлеющее небо меж деревьями. В этом леске она ощущала себя как в колодце, а свобода — вон она, наверху, в небе…

«Но ведь если идти и идти, когда-нибудь выйдешь на свет Божий. Это небольшой лес…»

Нога ответила на это новой волной горячей боли. Наталья закусила губу.

Вспомнила! «Савельев лесок»! Девушка вдруг уверилась, что лес и впрямь полон ужасов и темных сил, что сейчас выйдет ей навстречу вон из-за того дуба ужасный разбойник Савелий…

И тотчас же за дубом затрещали ветки, и фигура обрисовалась в полутьме… Наталья закричала уже в голос и бросилась было бежать, забыв про боль в ноге. Нога тут же подвернулась и девушка с глубоким стоном рухнула в папоротники. Последнее, что успело запечатлеть уходящее сознание: бородатое лицо склоняющегося к ней разбойника Савелия.

…Был жар, бред, а потом она очнулась, глубоко вздохнула и в изумлении широко раскрыла глаза, которым болезненный блеск придавал теперь странное выражение. Крохотная горенка, в которой Наталья находилась сейчас, была слабо освещена сальной свечой. И та же фигура, что испугала ее до полусмерти, вдруг явилась, пригнувшись, в невысоком дверном проеме. На этот раз Наталья не закричала, не попыталась вскочить, она продолжала молча смотреть на человека, представшего перед ней. Это был мужчина лет сорока, в темной одежде наподобие подрясника, но настолько старом и затертом, что трудно было с уверенностью сказать, что это такое. В черной бороде белела сильная проседь, но косматые длинные волосы, казалось, совсем не имели седины. Темные глаза неотрывно смотрели на Наталью. Наконец девушка сделала движение, пытаясь приподняться на локте. А фигура вдруг склонилась перед ней в светском поклоне.

— Милости просим, сударыня! — то ли легкая усмешка, то ли глубоко запрятанная грусть послышалась в густом голосе, карие с искоркой глаза вновь уставились на красавицу, и в них Наталья прочла вдруг жгучее любопытство. Надо было спросить «где я?», но она лишь пошевелила губами, сглотнула комок, закашлялась…

— Да не бойтесь вы так, — услышала снисходительно-добродушный голос. Незнакомец улыбнулся в усы. Несмотря на подрясник, бороду и длинные волосы, на монаха он не очень-то походил. Как и на разбойника, впрочем. И, похоже, он угадал ее мысль.

— Я не разбойник Савелий. А вас-то что сюда занесло? Девицы этого леса боятся… Да и все боятся.

— Значит, есть чего бояться! — горячечный выкрик позволил наконец странному хозяину скромного жилища услышать звонкий голос своей неожиданной гостьи.

— Бояться? Вам? Во всяком случае, не меня. Сколько лет я не слышал подобного голоса… О-ох… Как зовут-то вас, хотя бы скажите…

— Наталья Алексеевна, — девушка продолжала говорить горячо и отрывисто.

— И все?

— Все!

— М-да… Ничего-то здесь нет у меня, одна вон лавка да пенек вместо стола… Сейчас придет ко мне отец Василий, это друг мой монастырский…

— Из-под Прокудина? — удивилась Наталья.

— Из-под Прокудина, да. Известны вам сии места? Может, и барина Кириллу Матвеевича знать изволите? Ну, молчите, молчите, ежели желаете… Да, так вот отец Василий придет нынче, принесет мне еды да пороху для охоты, так обратно отправится и вас заодно выведет.

Наталья поморщилась.

— Моя нога… — прошептала она.

— Что? — не понял незнакомец.

— Я с лошади упала. Ногу повредила.

— С лошади? Попробуйте-ка встать…

Она попробовала, и тут же ее возглас зазвенел в ушах хозяина.

— Вот так да, — озабоченно пробормотал он. — Да, кстати, меня Павлом Дмитриевичем зовут. А теперь не смущайтесь и позвольте мне помочь вам. Я знаю, что делаю, меня в монастыре многому научили… Да и не только в монастыре.

— Так вы монах?

— Да нет, жил с монахами некоторое время.

— Прогнали? — невольно усмехнулась Наталья.

Он вновь пристально посмотрел на нее и тоже усмехнулся, покачал головой.