Легкая поступь железного века...

— А мы тут вам, Александр Алексеевич, подарочек приготовили, — пробормотал он, через силу усмехаясь — Андрей Иванович скорее бы собственной персоной под кнут пошел, чем признался бы, что ему самому становится мерзко от того, что он намерен совершить.

Александр оцепенел. Возле генерала сидела бледная, заплаканная Надя. Увидев своего любимого, она вскрикнула: — Саша, Сашенька, откуда ты здесь?! — и бросилась к нему. Никто ее не удерживал. Александр, ошеломленный, молча обнял девушку, — хрупкую, перепуганную, беззащитную, — прижал к себе. Она плакала, уткнувшись ему в грудь.

— Надюша, ты-то, ангел мой… — выговорил Александр наконец, чувствуя, что сердце заходится, — ты как здесь?..

— Я домой вернулась… а тут — они… Я думала, из-за отца меня… Сашенька, чего от тебя хотят?

Александр, не отвечая, целовал ее лоб, глаза, волосы…

— Ну-ну, довольно! — раздался голос грозного генерала. — Уведите ее!

— Нет! — закричала Наденька, накрепко вцепившись в Александра. Ее грубо от него оторвали и силой вытянули за дверь. Александра тоже пришлось удерживать, чтобы он не бросился вслед за девушкой…

Когда дверь закрылась, и Вельяминов почувствовал, что хватка насевших на него стражей ослабла, он отчаянным рывком высвободился из их рук и кинулся на Ушакова. Генерал отреагировал мгновенно, от его ловкого удара в челюсть Александр отлетел к противоположной стене.

— Задушить меня хотел? — усмехнулся Андрей Иванович. — Ну, куда тебе справиться со мной? Не гляди, что я старик… Так что? Надо ли что-то объяснять, сударь? Потолкуем по-хорошему?

Александр поднимался с трудом. В глазах его стояли слезы.

— По-хорошему? Никогда!

— Думаешь, просто так любовь твою привезли сюда? Дабы тебя порадовать? Молчишь? Хорошо. Так уж и быть, еще малое время подарю… Отведут тебя сейчас в обиталище твое, ложись, спи, — если спать сможешь, зная, что красавица твоя ночь в таких же проведет «покоях»…

Александра увели. Он стискивал зубы, чтобы не разрыдаться…

Генералу нравилось все это меньше и меньше. Он не ожидал, что будет столько хлопот с этим мальчишкой. «Дипломат… твою мать!!» — выругался про себя Андрей Иванович. Вслух — не по чину.

Глава тринадцатая Наконец — завершено

Степан Иванович Шешковский сильно задержался в учреждении. Шел он пешком домой по темноте, тросточкой помахивая, и вспоминал дела и делишки, которые в обилии навалил на него начальник. Только головой крутил, вспоминая. И Вельяминов не шел из головы. Да, сложное дельце досталось, но Андрей Иванович умен. Если только скажет мальчишка слово против Бестужева, прибавление к лопухинскому делу будет весьма увесистым, кстати, и благодарности от графа Лестока можно ожидать немалой. Но генерал-аншефу благодарность такая не к чему, он в усердном исполнении дела уже награду видит, а вот ему, Степану Ивановичу, вовсе и не помешает…

В этих приятных мыслях Шешковский забылся. Он уже не видел растворявшейся в сумерках Невской першпективы, по которой легко вышагивал, размахивая тростью. Славное обеспеченное будущее под теплым крылышком грозного для всех и милостивого для усердных подчиненных начальника Тайной канцелярии ярко рисовалось в сладких мечтаниях Степана Ивановича. Он не заметил, как остановилась чуть обогнавшая его карета, и очнулся только, когда кто-то крепко стиснул его локоть, а затем ему наглухо зажали рот. Степан забился в руках злоумышленников, пытался что-то промычать, взывая к Богу, к милосердию нападавших, а также к состраданию мимо проходящих (он не видел, что таковых, увы, не было), но уста его зажали еще крепче, так что он едва не задохнулся. Меж тем другой нападавший связывал ему руки за спиной. В таком неприглядном виде бедного Степана Ивановича поволокли к ожидавшей карете. Здесь его кинули на подушки сидения, причем какая-то дама быстренько придвинулась к окну, давая пленнику место, складки ее черного платья, колыхнувшись, задели колени Степана. Лицо дамы скрывала густая вуаль. Человек, кинувший Шешковского в карету, спокойно уселся рядом с ним, и Степан Иванович оказался между ним и таинственной дамой. О том, куда делся второй нападающий, Шешковский не задумался, а этот второй был уже на козлах и что было силы погнал лошадей. Степан открыл рот, который уже никто не затыкал, хотел произнести что-то страстное, исполненное достоинства и презрения к своим похитителям, но вместо этого у него вдруг вырвалось громкое:

— А-а-а-а!!

Женская ручка в перчатке тут же вынырнула из складок платья, и зажатый в ней пистолет уперся прямо в висок бедного Степана Ивановича.

— Замолчите! — было сказано одно слово лишь приглушенным женским голосом.

Степан мгновенно повиновался. Заговорил мужчина, у которого шляпа была надвинута на глаза так, что тень от широких полей скрывала лицо:

— Степан Иванович, не бойтесь и не кричите. Зла мы вам не желаем.