Легкие горы

– Ну ладно, я просто так спросила, – сказала мама и пошла на кухню.

Ага, как же, просто так! Динка отложила карандаш и пошла следом. Мама стояла у окна, смотрела на город. Динка смотрела на маму, и у нее чуть-чуть болело сердце, оттого что мама такая красивая.

«Мама… ма-а-а-ма-а-а», – проговорила она про себя медленно, и на глазах у нее даже слезы выступили. А отчего – она сама не знала. Динка забралась на подоконник, погладила маму по волосам, по щеке, она не могла отвести от мамы глаз, будто вбирала всю целиком. Мама грустно улыбалась в ответ на Динкину ласку, но ничего не говорила.

Может, она скучает по большому городу? Она же там долго жила, у нее там, наверное, подруги, там театры, которые она так любит. Может, она даже по НЕМУ скучает. Он же вот приехал зачем-то…

– А меня в драмкружок позвали, – сказала Динка. – Она сказала, что тебя знает.

– Танечка? Да, мы вместе там занимались, когда я была такая, как ты… Будешь ходить или опять нет?

– Буду.

Динка прислонилась головой к маминому плечу. Мама смотрела в окно на город, а Динка на темный коридор и на свое смутное отражение в зеркале.

– Мама… а кто мои родители? Ну, кроме тебя?

Мама замерла и чуть отодвинулась, чтобы посмотреть на Динку. Потом обняла ее одной рукой, сказала:

– Я не знаю, Дин. Нам не сказали. Сказали только, что ты круглая сирота.

– Это значит – они умерли? А что случилось? Ты знаешь?

– Нет. Почему ты вдруг спросила?

– А вдруг кто-то выжил и меня ищет?

– Дина… Не знаю, если бы кто-то выжил, тебя бы нашли раньше. Ты же долго была в детском доме. Почему ты спрашиваешь? Динка? Тебя кто-то напугал? Тебе плохо со мной?

Динка обняла маму, и, хотя так было очень неудобно сидеть, они сидели еще долго. Но Динка ничего не рассказала про женщину в белом пуховом платке, которая приходит к их школе.

На следующий день мама пошла провожать Динку в школу. Хотя не делала этого уже с сентября. Она рассказывала по дороге смешные истории про то, как сама была маленькой, и они все смеялись: и Динка, и Соня, и Кира, и Озеровы, и Данька Богомол. А на прогулке женщина в платке стояла опять у забора, и Соня сердилась и говорила, что сейчас тоже подойдет и спросит. Но Динка знала, что идти надо ей. И хотя было очень страшно, она пошла. Девчонки смотрели ей вслед. Динка подошла к забору, встала перед женщиной, посмотрела ей в лицо. Оно было доброе, смутно знакомое. Это лицо все будто задрожало и сжалось, когда Динка сказала:

– Здравствуйте. Я Дина Хорсова.

Женщина начала опускаться, и Динка испугалась, что ей стало плохо, но женщина улыбнулась и сказала:

– А я тебя ищу.

– Вы моя… мама?

– Нет, Диночка, что ты! – Женщина почти рассмеялась. – Я твоя бабушка. Я мама папы Сережи.

Динка пообещала, что придет в гости. Когда-нибудь. Дома она сложила в стопку те книжки, которые мама принесла откуда-то и не хотела читать. Теперь было понятно, что от бабушки Люси. Так ее звали. А еще есть дедушка Иван. И он тоже хочет познакомиться с Динкой. Больше Динка ничего про них не знала. Ну, еще что живут они по улице Ленина, дом 49. И домашний телефон.

– Мы тебя очень любим, Диночка, и у нас никого больше нет. Приходи, очень прошу тебя, и звони в любое время.

Легко сказать! Она повалилась на диван. Она не знала, что должна чувствовать и что делать. Сначала она думала, что эта женщина – ее родная мама, или тетка, или родная бабушка. А Динка не могла полюбить ее. Даже если родная.

Динка не могла полюбить ее как маму или родную тетку, потому что уже любила маму Катю, и дядю Сашу, и бабушку Тасю, тетю Марину, Свету и Юрася – всех легкогорцев! Ей никого больше не надо было! Даже родных. Если бы эта женщина оказалась ей родственницей по крови, она бы убежала и спряталась. Потому что родная тетка или бабушка могли увезти ее отсюда – от Легких Гор. От всего Лесногорска. И от мамы Кати. А как она без нее? А если бы не тетка, а настоящая мама? Неужели бы Динка не поехала с настоящей мамой? Если бы она была жива, если бы приехала за ней?

Но все оказалось по-другому. Оказалось, что это ее новая бабушка, а папа Сережа ушел. Динка села.

Может быть, новая бабушка не знает, что он ушел? Может, она думает, что он живет с ними, а когда узнает, ей Динка будет даром не нужна? «Надо сказать ей», – подумала Динка и пошла к телефону. Она набрала номер, но тут же положила трубку. Посмотрела на стопку книг и набрала опять. Ей ответили сразу, будто новая бабушка только и делает, что сидит у телефона и ждет звонка. Динка молчала.

– Алло! Алло, кто это? Диночка, это ты?

– Я.

– Вот хорошо, что ты позвонила, а я как раз рассказываю дедушке, какая ты красивая, он на перерыв пришел… Дина…

– Да.

– Приходи к нам в гости. Я пирог испекла и блинчиков.

«Как странно, – думала Динка, – она волнуется. А чего ей волноваться?»

– Приходи! Слышишь, Диночка?

– Да.

Динка сама себе сейчас казалась медленной-медленной и будто бы жидкой, как кисель в школьной столовой. Она вдруг положила трубку и испугалась, что положила. Она убрала бабушкины книги с дивана и легла, укрывшись маминой шалью. Юла устроилась у нее в ногах.

Две тайны