Легкие миры (сборник)

Хорошо отвалтузив гостей, ОМОН рассыпается и улетучивается. Свет зажигается, входят смеющиеся хозяева – Президент и Премьер, с бокалами, с бутербродиками типа канапе на тарелочках. Это шутка была! Сейчас отсмеемся – и снова за еду! Прибегают официанты, быстро перестилают скатерти, вносят новые блюда. Гости оценивают юмор, облегченно вздыхают, приглаживают волосы и поломанные ребра, тоже заразительно, громко смеются. Вытирают кровь с разбитых лиц салфетками с российским гербом. Ничего такого не произошло, а некоторые сразу же говорят, что даже и не заметили, все как обычно. Ну или Прохоров, к примеру, громко заявит, что даже приятно было косточки размять.

ПП, смеясь, обходят столы, чокаются с ранеными, шуткуют по-доброму. Д. Пескову так: «А что печеночку на тостик не намазываете? – свеженькая». Другим тоже что-нибудь индивидуальное.

Это сценарий чем хорош: хозяева сразу легко проверяют холопов на лояльность. Если кто будет ворчать (Лукин, например), то его и переназначить можно.

Другой сценарий еще лучше.

2. Опять-таки шум, крики за золотыми дверьми, стрельба; некоторым чудится дизельный выхлоп. Рев моторов, треск лопающегося паркета, свет мигает. Двери распахиваются. Врывается толпа с Болотной. Впереди на танке – Навальный (конечно, это загримированный Сергей Безруков), на мотоциклетках – Удальцов, Яшин; на белом жеребце – Лимонов, весь в кожаном черном. Кто-то лысый – на тачанке с пулеметом.

Повара, официанты сдаются, поднимают руки, шеф протокола машет белой скатертью как флагом. Пулеметные очереди сшибают со столов копченые морские гребешки и прочие киви, но соленые огурцы остаются неприкосновенными: у пулеметного гнезда Прилепин.

Крики, смятение; гости путают Удальцова с Прилепиным, мечутся; затем внезапно начинается братание и переход на сторону восставших. Боятся отстать, отталкивают ПП (изображающих притворный испуг), кричат: «Мы всегда были против частной собственности!», «Эгалитэ, фратернитэ!», «Вы жертвою пали в борьбе роковой!» Руководители центральных каналов жмут руку Лимонову, хлопают по плечу, заглядывают в глаза. «Весь эфир ваш, круглосуточно». Кто-нибудь тут же доносит: «А Игорь Иваныч бежал через кухню, не упустите его!»

В зал врывается толпа оппозиционеров с цветами в руках и – да, внезапно цветы преподносятся ПП, невидимый хор поет «Славься», «Лимонов», «Яшин» и «Удальцов» срывают с себя парики и стирают рукавами грим. Гости срочно соображают, что это было; первые ряды соображают быстро, до последних доходит не сразу. Конфуз, путаница. ПП лично выносят актерам ведущим по чарке водки, массовке раздают по сто рублей, на всех не хватает, ибо уже спизжено. «Лимонова» кормят на кухне стоя. Жеребца тоже.

«Так-то вы верны государю!» – шутят ПП; впрочем, тут же ради праздника провинившимся выходит амнистия; можно подумать, правители не знали, какое говно их холопы.

3. Можно назвать гостей, продержать встоячку часов шесть, а потом для смеха накрыть столы из расчета средней потребительской корзины. Например. Фрукты свежие из расчета в день на трудоспособного гражданина – 63 грамма. Яйцо – 0,54 (типа половинка). Рыба – 43 грамма в день, уберите ваши вилки-то. Пусть едят бахчевые (265 г) и бобовые (364 г, это включая хлебушек). «Абрау-Дюрсо» в корзину не входит, зато воды залейся.

4. А можно назначить прием за городом, а дорогу перекрыть, и пусть сидят и ждут, пока не проедет президентский кортеж, а он для смеха не проедет. Ничего, посидят. День посидят, два посидят. И пусть попробуют пикнуть!

Сценарии 5, 6, 7, да какие угодно, тоже существуют – веселые розыгрыши, включающие возвращение Лужкова, например, или рокировку с Берлускони, – но что ж я буду подсказывать, там же сидят специальные разработчики. Только главное – инаугурацию надо проводить каждый год, и непременно с сюрпризом!

О трехчастной структуре выкрикивания

В начале девяностых я волею судеб проживала в Америке, внимая – на новенького – звукам американского языка, пытаясь постичь культурные парадигмы Нового Света и приспособиться к ним так, чтобы не разрушить свои; чтобы угадать в чужом свое; чтобы подстелить соломки в нужное время и в нужном месте и не попасть впросак. А если попасть суждено, то чтобы этот просак минимализировать.

И все было ново, все было свежо и еще не очень раздражало. Даже привыкать стала. Например, следить за собой и по возможности при американцах не повышать голоса: повышение голоса американец воспринимает как грубость, пугается и оскорбляется. Это пока он у себя дома.

А потом съездила в Рим – а там все другое; нет, не итальянское – не сезон, – а мульти-культураль-но-космополитически-туристическое, и оно ползет по улочкам как каша («котелок, вари!»), и балабочет на тысяче языков; и жара; и держи крепче сумочку; и форум, и дальние пинии, и желтый, остывающий вечер, и вечность этого вечного города.