— В Чикаго, Морган, — скептически заявила моя жена. — Мне на работу в понедельник.
— До понедельника еще пять дней. К черту все. Давай отправимся в свадебное путешествие.
— А вы сумасброд, мистер Стайлз, — с улыбкой сказала она.
— Ты делаешь меня таким, — прошептал я ей на ухо. — Я пока не готов делить тебя с миром.
— Мы должны быть в субботу в Чикаго.
— Мы будем там в пятницу вечером. А в субботу соберем все твои вещи и перевезем ко мне.
Моника снова напряглась и потупила взор. Элли, наша постоянная палочка-выручалочка отвела внимание от Моники, начав рассказывать о звонке Роуз и ее рассказе о медовом месяце. Я в этот момент приподнял пальцем подбородок Моники, вынуждая ее смотреть мне в глаза.
— Милая, что не так?
— Все так… ты быстро. Я не успеваю перестраиваться.
— Милая, мы можем не торопиться, и я могу пожить пока у тебя, чтобы ты привыкла к своему статусу замужней женщины, а потом переедем ко мне. Как будто мы купили новый дом. Тебе нравится идея?
Она внимательно смотрела мне в глаза, как будто пыталась прочитать в них что-то. Потом неуверенно покачала головой.
— Нет. Я привыкну. Все будет хорошо. В субботу соберем вещи.
Я поцеловал ее в висок, и она немного расслабилась.
— Так что насчет медового месяца?
Она рассмеялась.
— А ты не отстанешь, да?
— Не отстану. Гавайи. Три дня. Я, ты, постель и океан.
— Звучит заманчиво.
— Тогда решено, — ответил я, доставая телефон, чтобы забронировать отель и билеты на самолет.
Глава 18
Моника
Три чудесных дня на райских островах заставили чувство счастья окончательно поселиться в моем загорелом теле. Мы провели их, наслаждаясь океаном, танцами и друг другом. Мы трахались, занимались сексом и любовью. Морган сделал все, чтобы показать мне насколько сильно любит меня. Он был заботливым, открытым и внимательным. Он показал все то, что я хотела видеть в муже.
Еще ни разу в жизни моя жажда обладать кем-то не достигала таких высот. И я хотела — нет, мечтала — чтобы Морган обладал мной. Моим телом, временем, мыслями, душой.
- Детка, я хочу, чтобы ты собрала вещи. Ты сегодня же переезжаешь ко мне.
Я со вздохом опустилась на свою кровать. Глядя на розовый чемодан, стоящий у моих ног, я прекрасно понимала, что тот набор шлюхи, который там лежит, совсем не пригодится мне на рабочем месте. А значит, мне нужно было собрать вещи на все случаи жизни, потому что в понедельник мне предстояло разорвать наш с Морганом пузырь счастья и выйти в большой мир.
Морган подошел ко мне и присел на корточки. Взял мои руки в свои большие ладони и заглянул в глаза.
- Мо? — Я подняла на него взгляд. — Все хорошо?
- Да… - Я замешкалась с ответом. — Просто думаю, что взять.
- Можешь вообще ничего не брать. Впереди выходные. Завтра приедем, соберем все твои вещи и перевезем их ко мне.
- Нет, я сразу соберу все, - решительно сказала я, вытянув свои руки из рук мужа и хлопнув по своим коленям.
Я ходила по квартире как потерявшийся щенок, совершенно не понимая, что мне может понадобиться в первые дни у Моргана. Ну, то есть, в моем новом доме. Мои мысли кружились вокруг вещей, перемешиваясь с ожиданиями от новой жизни и страхом не оправдать надежд.
Этого я боялась больше всего. Я знала, что из меня отвратительная хозяйка. Я привыкла сама принимать решения и воплощать в жизнь свои желания незамедлительно. Мне никогда не приходилось оглядываться на мужчину, чтобы совершить тот или иной поступок. Теперь же, если верить блоггерам и моей маме, я должна была, в первую очередь, учитывать наши общие с Морганом интересы, на второе место ставить его и в самом конце этого списка стояла я с — цитирую — «своими эгоистичными замашками». Ага, моя мама была просто специалистом в области психологии эгоистов. Все благодаря моему отцу-ублюдку и мне, которая, по словам мамы, пошла в него.
Как только я позвонила ей в Париж после замужества, она равнодушно протянула свое поздравление и сказала, что я потеряю мужа, если не научусь учитывать его интересы при принятии решений. Она, несомненно, была в чем-то права, только я не могла взять в толк: где самопожертвование с его стороны? Почему только я должна была поступаться своими интересами, но не он? В ответ на такой вопрос моя «любящая» мать сказала, что он уже пожертвовал собой, женившись на мне. Что бы это ни значило, слышать такое было неприятно. Помогало только то, что к маминым колкостям у меня выработался иммунитет еще лет в двенадцать.
С этими мыслями, еще больше отвлекающими меня от сборов, я стояла в гардеробе и смотрела на развешенные в нем вещи в полной растерянности.