Легкие шаги безумия

Придет чужая женщина, станет расспрашивать о давнем горе, копаться в болезненных подробностях. Это ведь только жжется, что время лечит. Вася Слепак вряд ли забыл расстрелянного отца. А Надежда Ивановна Захарова наверняка до сих пор плачет ночами по убитому сыну. «И с чего я взяла, что та история имеет отношение к смерти Мити и Кати, к взрыву коляски, к Волкову и его жене? Какая тут может быть связь?» — спросила она себя и, поднявшись с кресла, стала разбирать дорожную сумку, достала тапочки и большую косметичку.

«Отца Васи Слепака обвиняли в изнасиловании и убийстве нескольких девочек, — думала она, выкладывая на полочку в ванной бутылку шампуня, зубную пасту, мыльницу, — в последнем рассказе Захарова речь идет о несправедливо подозреваемом в изнасилованиях и убийствах. Слепака-старшего расстреляли. Захарова убили. От Тюмени до Тобольска всего ночь езды поездом. А самолетом — час. Волков родился и жил в Тобольске. Четырнадцать лет назад в парке над Тоболом нашли убитую изнасилованную девочку. Мы той ночью жгли костер, жарили шашлык и пели песни. А тем временем кто-то насиловал и убивал девочку. Совсем рядом… Веня Волков был с нами постоянно…»

Лена повернула кран гостиничного душа и не поверила: сразу полилась горячая вода. Все-таки многое изменилось в этом городе за четырнадцать лет! Быстро раздевшись, она с наслаждением встала под душ.

«Нет, — думала она, смывая с себя дорожную грязь и усталость, — он уходил той ночью. Он исчез на какое-то время. Митя отправился его искать. А потом — пятна крови на светлом свитере. Волков выглядел очень странно, у него был какой-то безумный, блуждающий взгляд. Он сказал, что кровь пошла из носа, что ему совсем нельзя пить… Но ведь он почти не пил той ночью. Почему я так хорошо помню? Может, я путаю, фантазирую?»

Закутавшись в большое гостиничное полотенце и сунув ноги в тапочки, Лена извлекла со дна сумки эмалированную кружку, кипятильник, банку молотого кофе, сахар и маленькую мельхиоровую чашечку, которую многие годы возила с собой в командировки. Конечно, растворимый кофе в гостиничных условиях сделать проще. Но Лена его терпеть не могла. Кофе должен быть сварен из мелко смолотых, тщательно обжаренных зерен. И пить его надо из маленькой, тонкостей ной чашки. Иначе это кислая бурда, а не кофе.

Когда вода в кружке закипела, Лена выключила кипятильник, бросила в воду четыре полные ложки кофе, три куска сахару и опять вставила вилку кипятильника в розетку, буквально на две минуты, только чтобы чуть поднялась пена.

Пока кофе отстаивался, Лена оделась — очень вовремя Как только она застегнула «молнию» на джинсах, послышался стук в дверь.

Это был Майкл, розовый, с сияющей лысиной. Он тоже успел принять душ, переодеться и побрызгаться туалетной водой.

— Я вот все думаю, — сказал он, усаживаясь в кресло, — вдруг в местном ресторане нет ничего вегетарианского? Что мне тогда делать?

— Давай для начала выпьем кофе, — предложила Лена.

— Кофе и сигареты — твоя основная еда. Я понимаю, почему ты такая худая. Обе мои невестки после родов и кормлений прибавили фунтов по десять. Для младшей, Джози, это стало главным содержанием жизни — диеты, гимнастики, всякие вредные таблетки. А главное — характер испортился. Когда женщина себе не нравится, у нее катастрофически портится характер. Скажи мне честно, как тебе удалось сохранить фигуру? Неужели только кофе и сигареты?

— У меня сразу все ушло в молоко, — улыбнулась Лена, — я кормила Лизу до года. При этом, естественно, не курила и кофе не пила. Но за первые три месяца после родов похудела на восемь килограммов. То есть на шестнадцать фунтов. Сколько набрала за беременность, столько сразу и сбросила. Все, что я ела, уходило в молоко. Так что передай Джози: лучший способ сбросить вес — это родить ребенка и кормить его как можно дольше. Не надо никаких диет, таблеток и гимнастик.

— Вот могла же ты не курить, когда кормила ребенка? — Майкл назидательно поднял палец. — И когда была беременной, тоже не курила. Правильно?

— Правильно, — кивнула Лена.

— Вот видишь, — Майкл радостно шлепнул себя по коленке и залпом выпил остывший кофе, — можешь ведь, если захочешь! Не хочу утомлять тебя прописными истинами, но, по статистике, каждый третий курильщик страдает тахикардией, риск рака легких увеличивается на восемьдесят процентов…

Лена слушала и кивала. Майкл мужественно терпел два дня, не трогал ее с лекциями о вреде курения. Но наконец не выдержал. Надо было дать ему выговориться. Все-таки он являлся почетным членом бруклинского клуба «антисмоккеров» и выступал с лекциями не реже двух раз в неделю.

«На свитере были пятна крови, — думала Лена, — я не помню, как долго отсутствовал Волков, но… Когда я складывала в сумку посуду после пикника, там не было ножа. Я запомнила этот нож потому, что Волков очень ловко резал лук для шашлыка, тонкими, ровными колечками. Лук был молодой, крепкий, у нас троих текли слезы, хотя мы отворачивались. А он резал и не плакал. Это было так удивительно, что я запомнила…»