Легкие шаги безумия

— Один глаз минус три, другой — минус два. А что?

— Ничего. Обычно очки или увеличивают, или уменьшают глаза. А у тебя как будто простые стекла. Можно подумать, ты их для красоты носишь. Ладно, поздно уже. Мне надо сегодня обязательно навестить знакомых на Малой Пролетарской.

— Поехали, — кивнул Саша, — доставлю тебя туда и обратно.

— Даже так, шеф? И сколько возьмешь?

— Чашку чая или кофе, — широко улыбнулся он, — а если серьезно, что ж еще с тебя взять, если твой профессор мне и так сто баксов в день платит? Я ж не живоглот какой-нибудь.

Лена проводила Майкла в номер. Саша ждал ее в машине у гостиницы. До Малой Пролетарской улицы они доехали за двадцать минут. Дом номер пятнадцать оказался единственным одноэтажным деревянным среди серых панельных хрущоб. Он ютился в глубине двора и был огорожен невысоким забором. Такие деревенские дома посреди города для Сибири не редкость. В начале восьмидесятых их было больше. Сейчас осталось совсем мало.

В окошке уютно горел свет. Калитка оказалась открытой.

Лена поднялась на скрипучее, но крепкое крыльцо. Звонка не было. Она постучала.

Послышалось быстрое шарканье, дверь распахнулась. На пороге стояла высокая сухощавая старуха в белом ситцевом платке на голове.

— Здравствуйте, — обратилась к ней Лена, — скажите, пожалуйста, Слепаки здесь живут?

— Живут, — кивнула старуха, — проходите. Лена удивилась — прежде чем открыть дверь, старуха не спросила «Кто там?». И сейчас ничего не спрашивает, впускает в дом незнакомого человека.

— Вы Раиса Даниловна? — Лена нерешительно шагнула в темные, застеленные чистыми половичками сени.

В доме пахло свежевымытым деревянным полом, вареной картошкой и лекарствами.

— Я сестра ее, — сказала старуха, — ты ботинки-то сними, я полы мыла. Пройди в залу. Рая! — позвала она негромко. — Здесь девушка к тебе.

Лена послушно расшнуровала свои высокие ботинки и, осторожно ступая по влажным половикам ногами в тонких колготках, вошла в приоткрытую дверь.

То, что старуха торжественно именовала «залой», представляло собой небольшую, идеально убранную комнату, увешанную старинными фотографиями в резных рамках. Между двумя окнами был красный угол, в котором теплилась лампадка под темным ликом Казанской Божьей Матери.

Посредине, под широким оранжевым абажуром с бахромой, стоял круглый стол, совершенно пустой, покрытый белоснежной вышитой скатертью. За столом сидела старуха в таком же белом платке, с таким же сухим резким лицом, как у той, что открыла дверь.

— Здравствуйте. Вы Раиса Даниловна? — Лена остановилась в нерешительности.

— Я Раиса Даниловна, — кивнула старуха, — что стоишь? Проходи, садись.

Лена села за стол напротив хозяйки.

— Моя фамилия Полянская. Я из Москвы, — начала она, чувствуя на себе тяжелый взгляд выцветших голубоватых глаз старухи. — Тринадцать лет назад я присылала вам журнал со стихотворением вашего сына Василия. Вы, наверное, не помните?

— Помню. — Старуха продолжала смотреть все так же тяжело и пристально.

— А как дела у Василия? — спросила Лена и улыбнулась.

Больше всего ей хотелось сейчас встать и уйти. Ей было не себе под этим тяжелым, пронизывающим насквозь взглядом.

— У тебя дело к нему или просто любопытствуешь? — В выцветших глазах мелькнула странная усмешка.

— Я… Понимаете, я журналистка. Я пишу статью о том, как сложилась судьба поэтов-самоучек, стихи которых когда-то печатались в нашем журнале, — сказала Лена первое, что пришло в голову.

— Это Василий-то поэт? — Старуха рассмеялась тихим скрипучим смехом, но глаза ее остались серьезными.

— Да, — кивнула Лена, — он писал интересные стихи.

— Рая! — послышался голос из-за стены. — Картошка стынет.

— Поужинаешь с нами? — спросила хозяйка.

— Спасибо…

Лена растерялась. Никак нельзя сказать, что ее приходу рады. Но приглашают ужинать. Ей столько приходилось общаться с людьми — с сотнями людей, самых разных. Но ни с кем еще она не чувствовала себя так странно и неловко, как с этой незнакомой старухой. Казалось, она видит все насквозь своими выцветшими холодными глазами и знает, что про статью Лена наврала.

Послышалось шарканье, в комнату вошла та, что назвалась сестрой. Молча поставив на стол большую эмалированную миску, накрытую льняным полотенцем, она удалилась и через минуту вернулась с тарелками и вилками. Она накрывала на стол молча, ни на кого не глядя. Кроме картошки, были соленые огурцы, хлеб и квашеная капуста.

— Что не ешь? — спросила Раиса Даниловна. — Не бойся. Поешь сначала, потом я тебе все расскажу, что нужно.

— Спасибо, — улыбнулась Лена и стала разминать вилкой дымящуюся картофелину.

— Огурчика возьми, домашнего засола, — подала голос ее сестра.

— Простите, как вас зовут? — обратилась к ней Лена.

— Зоя Даниловна, — представилась та и улыбнулась. Улыбка у нее была живая и теплая. Лене стало хоть немного спокойней. Огурцы действительно оказались очень вкусными, квашеная капуста с клюквой весело хрустела на зубах. Через несколько минут Лене стало совсем спокойно, даже уютно, хотя Раиса Даниловна не спускала с нее своих странных глаз.