Легкие шаги безумия

Мишаня Сичкин, выслушав по телефону рассказ о фальшивой докторше, тяжело вздохнул в трубку и сказал:

— Лен, тебе, что ли, без приключений жить надоело? Трудно тебе было, прежде чем дверь открывать, спросить фамилию и позвонить в поликлинику, а потом уж впускать в дом?

— Трудно, — призналась Лена, — и неудобно. Я ведь не могу человека на лестнице держать все время, пока буду дозваниваться. Ты знаешь, что такое дозвониться в детскую поликлинику?

— Я знаю, что ты вообще можешь открыть дверь, даже не спросив, кто там, даже в «глазок» не взглянув! Ну как тебе вдолбить хотя бы элементарные правила безопасности? У тебя все-таки муж полковник, и сама ты не вчера родилась!

— Мишань, я все поняла. Ты прав на двести процентов. Я сама виновата. Ну скажи ты мне, кто это мог быть. И зачем? Неужели все-таки наводчица?

— Ты в поликлинику звонила?

— Конечно. Сегодня утром.

— Разумеется, тебе подтвердили, что никаких анкетирований и профилактических осмотров сейчас нет.

— Нет. И прививку против гриппа тоже вводить никто не собирался.

— А может, это был врач из другой поликлиники? Просто путаница с адресами? — предположил Мишаня.

— Ох, как бы мне хотелось в это поверить! — вздохнула Лена.

— Если бы ты хоть фамилию спросила… Слушай, Лен, а что ты там говорила про суицид?

— Понимаешь, брат моей подруги… Лена вкратце пересказала Митину историю, упомянула свой разговор с мужем на эту тему.

— Да, Леночка, с тобой не соскучишься, — улыбнулся в трубку Сичкин. — Любишь ты все усложнять. В истории с этим Синицыным я тоже, как и Серега, никакого криминала не вижу. А докторша… На наводку это не похоже, хотя всякое бывает. Может, и пошла какая-нибудь бывшая педиаторша в наводчицы. Одно утешает, воровать у вас с Серегой особенно нечего. Серьезных домушников ваша квартира вряд ли заинтересует.

— Разве только серьезные работают с наводкой?

— Как правило, да. Слушай, Лен, я пришлю к тебе человека, он поставит квартиру на спецсигнализацию. Если что, опер-группа будет у тебя через пять минут. Только включать не забывай, ладно? Мой человек тебя проинструктирует подробно. Дверь запирай на все замки, не ленись. И никого незнакомого в дом не пускай. — Миша усмехнулся:

— Честное слово, учу тебя, как семилетнего ребенка…

— Мишаня, спасибо тебе, и прости ты меня, глупую…

— Простить не могу! — сердито пробурчал Сичкин. — Серега приедет, скажу, чтоб за уши тебя отодрал. Для ума.

— Ладно, Мишаня, не ворчи. Я все поняла. Не добивай меня, и так противно. Знаешь, когда она ушла, я почему-то сразу почувствовала себя выжатым лимоном. Голова разболелась, коленки задрожали от слабости, так сделалось вдруг тошно ни с того ни с сего. Я ведь еще не подозревала, что она не врач из Филатовской. Вроде побеседовала с милым, приятным человеком, а потом было ощущение… знаешь, будто она меня рентгеном просвечивала насквозь или гипнотизировала… Ладно, не буду тебе морочить голову. Только скажи мне честно, не кривя душой: ты совершенно исключаешь связь между самоубийством Синицына и визитом докторши?

— Ну сама подумай, какая тут может быть связь?

* * *

Красивые женщины, особенно если они еще и умны, всегда были неприятны Регине. Но в отличие от большинства представительниц своего пола она себе в этом честно признавалась. Она могла признать про себя, что другая красивей, умней, лучше, и честно возненавидеть ее за это. Впрочем, ненависть не имела последствий, в том случае, если женщина эта не оказывалась у Регины на пути.

Ее с первой минуты раздражало все в Полянской — правильное, чистое, строгое лицо, длинная грациозная шея, небрежно стянутые в тяжелый узел темно-русые волосы, невысокая, тонкая, очень прямая фигура и даже маленькие бриллиантовые сережки в ушах — явно старинные, доставшиеся по наследству от какой-нибудь прабабушки, то есть задаром. Но особенно не понравились ей руки этой женщины — тонкие хрупкие запястья, длинные точеные пальцы с коротко подстриженными ногтями, без всякого маникюра.

Сколько времени и сил отдавала Регина собственным рукам, короткопалым, с широкой ладонью и толстыми плебейскими запястьями! Даже волшебники-хирурги в швейцарской клинике с руками не могли поделать ничего…

Конечно, Регина рисковала, когда устроила весь этот маскарад с врачом из Филатовской. Но сработал ее постоянный принцип: всегда надо познакомиться и поговорить с человеком. Того, с кем предстоит иметь дело, надо узнать поближе — насколько это возможно. А потом уж решать, опасен ли противник и чего от него ждать.

Регина много раз убеждалась, как важна старая истина: потенциального противника надо оценивать трезво, не считать его глупее себя. А для этого с ним надо пообщаться — хоть немного.

Она готовилась к встрече очень тщательно, меняла внешность продуманно и серьезно, стараясь, чтобы образ замотанного, но милого и внимательного детского врача из Филатовской больницы был стопроцентно достоверен.

Пожалуй, только одну ошибку она допустила — просидела слишком долго. Но это простительная ошибка — мог ведь человек просто устать и расслабиться за чашкой хорошего кофе. В принципе это вполне логично.