Легкие шаги безумия

— С ума сошла? — услышала она сзади Ольгин шепот. — Зачем ты ему обещаешь? Ведь обычная графомания!

— Василий! — продолжала Лена, глядя, как поднимается с заплеванного пола в проходе между рядами тощая сутулая фигурка. — Вы пишите, присылайте стихи в редакцию, в отдел литературы! Вы только не бросайте, пишите стихи. Вы талантливый человек.

Гогот и свист утихли, зал загудел, удивленно и грозно.

— Лучше я тебе напишу, — ощерил золотые зубы громила в первом ряду. — Давай с тобой подружимся, переписываться будем. Адресок-то домашний дашь мне?

Лена даже не взглянула в его сторону и спокойно проговорила в микрофон:

— На этом наша встреча закончена. Всего доброго. Спасибо за внимание.

— Эй, сероглазая! — раздался в гробовой тишине голос из первого ряда. — Я вопрос тебе задал, адресок-то дашь домашний?

— Адрес редакции напечатан в каждом номере журнала, на последней странице. Пишите, милости просим.

— На х… мне твоя редакция, — сплюнул золотозубый, — ты сама-то замужем, или как? А, сероглазая?

Лена отложила микрофон. Она боялась взглянуть вниз, в первый ряд. Она заметила, как один из офицеров охраны что-то быстро сказал другому, тот вышел, а через минуту в обе двери зала вбежало несколько солдат с автоматами.

— Отвечай, когда к тебе обращаются! — вполне мирно произнес один из приближенных златозубого.

— А даже если и замужем, — махнул рукой в татуировках златозубый, — я ведь только дружить хочу. Подружись со мной, сероглазая! Прямо сейчас. Я и место подходящее знаю, ты не думай, здесь тоже можно уединиться.

Два амбала лениво, как бы нехотя, поднялись со своих стульев и шагнули к сцене. Одновременно к Лене с двух сторон подскочили Митя и Ольга и встали рядом с ней, вплотную. Прохода за сцену не было, выйти можно было, только спустившись в зал.

Через минуту вся тройка была окружена солдатами, и только так, в плотном кольце, они покинули зал.

Лена пришла в себя в кабинете начальника колонии. Залпом выпив стакан воды из графина, она закурила, и только тогда ее перестало трясти.

— Объясните мне, что я сделала не так? — тихо спросила она начальника, пожилого полковника.

— Да в общем, ничего особенного вы не сделали. Здесь свои законы, вы их знать не обязаны. Просто этот Слепак, он опущенный. То есть самая что ни на есть презренная личность. Тут, в первом ряду, Гриценко, — авторитет, коронованный вор. Вы как бы пошли наперекор, похвалили того, над кем можно только издеваться. Нарушили закон. Но вы не переживайте, в прошлом году один писатель, который с «Юностью» приезжал, догадался прочитать рассказ с откровенной любовной сценой. Очень даже откровенной.

— И что было? — спросил Митя.

— На сцену ринулись, там две женщины, одна средних лет, завотделом, другая молоденькая, корреспонденточка. В общем, пришлось как следует вмешаться, свалка на сцене получилась. Так что ваш случай — еще цветочки.

— Скажите, если это опасно, зачем вы приглашаете выступать? — поинтересовалась Ольга.

— Ну, особой-то опасности нет, — усмехнулся полковник, — охрана вооруженная, все под контролем. Зона есть зона, но и здесь тоже — люди.

— А за что сидит этот Слепак? — спросила Лена.

— По сто шестьдесят первой, пункт "а". Ларек грабанули они с приятелем. За грабеж сидит.

* * *

Вечером они должны были отправиться в Тобольск. После выступлений остался всего час на отдых и сборы. Но собирать было особенно нечего.

Они пили чай в номере, когда вошел комсомолец Володя. Рядом с ним стоял высокий, широкоплечий светловолосый человек лет двадцати пяти, с приятным интеллигентным лицом и умными, чуть растерянными зеленовато-голубыми глазами. На кармашке темно-синей куртки-ветровки краснел маленький комсомольский значок.

— Познакомьтесь, ребята, Вениамин Волков, завотделом культуры Тобольского горкома ВЛКСМ, — представил его Володя, — он прилетел по делам сегодня утром и сегодня же с вами поедет в Тобольск. Он будет вас сопровождать.

— Вениамин. Очень приятно, — представился, пожимая руки всем по очереди, тобольский комсомолец.

У него была простодушная, очень обаятельная улыбка и мягкий тихий баритон. Он вообще был намного симпатичней ухаря Володи.

Глава 13

Москва, март 1996 года

— Наверное, я зря вам звоню. Но мне показалось, вы тоже… В общем, вы тоже думаете, что Митя не сам это сделал. Или я ошибаюсь, вам тоже все равно? — Истерические нотки в голосе Кати Синицыной пропали. Теперь она говорила монотонно и равнодушно.

Лена вспомнила, что у наркоманов очень часто меняется настроение.

— Нет, Катя. Мне не все равно, — мягко сказала Лена, — и позвонили вы не зря. Я сама хотела еще раз поговорить с вами. Простите, я, кажется, обидела вас тогда, на лестнице.

— Да что вы! Нет, вы меня совершенно не обидели, я иногда веду себя по-хамски… Знаете, я нашла листочек в кармане Митиной куртки… Я уже поделилась этим с одним человеком, но она сказала, это похоже на бред. Она хороший человек, доктор, хочет помочь мне. Но мне надо поговорить с кем-то, кто не скажет, будто это — бред. Я прочту вам, что написано на листочке. Там ваша фамилия есть…