Легкие шаги безумия

— Так сюда, как правило, одни мужчины приезжают, — недоуменно пожала пухлыми плечами банщица, — а если девчат привозят, то таких, которые не стесняются.

— Это что ж, — присвистнула Ольга, — типа бардака, что ли?

— Почему бардака? Сюда солидные люди ездят, партийные. И наше городское начальство, и из области, если кто с проверкой, комиссия там какая, обязательно посещают. Как же русскому человеку без баньки-то?

Закутавшись в простыни, Ольга и Лена прошмыгнули через предбанник в парилку.

— Только недолго! — крикнул им вслед Митя. — Нам тоже хочется.

— Странный какой-то этот Волков, — сказала Лена, нахлестывая Ольгу душистым березовым веником, — возится с нами, как с партийным начальством, принимает по полной программе, ни на минуту не покидает, прямо как нянька.

— А чего ж плохого? Надо спасибо ему сказать. Разве мы с тобой в Москве попарились бы в такой вот баньке? Это ж тебе не грязные Сандуны, не Краснопресненские, где стены склизкие, хлоркой воняет и грибок-ногтеед можно запросто подцепить. А здесь все чистенько, все на высшем уровне.

— Нет, спасибо ему, конечно, и все-таки он странный. Знаешь, ночью в поезде я вышла покурить в тамбур, и он полез ко мне с какими-то мутными откровениями.

— Хочет он тебя. Аж пыхтит, так хочет. Все эти провинциальные комсомольцы падки на московских девочек.

— Перехочет, — усмехнулась Лена, — обойдется. Тоже мне, провинциальный Дон-Жуан!

— Все, — поднялась Ольга с банной полки и сладко, с хрустом потянулась, — теперь давай-ка я тебя веником оттяну как следует, покажу, как это делается.

Когда все четверо сидели в предбаннике, распаренные, закутанные в простыни, и пили крепкий, с травами, чай, Митя внезапно спросил:

— Лен, ты помнишь, когда мы в поезде ехали, у Вениамина такая штучка выпала, белое сердечко с розочкой?

— Помню, — удивленно кивнула Лена.

— Ну вот! — обрадовался Митя. — Я же говорю, носил ты сердечко на шее. Ничего мне не показалось!

— Митька, отстань от человека! — махнула рукой Ольга. — Что ты привязался со своим сердечком? Может, это талисман, подарок любимой девушки.

— Нет, мне все равно, кто что носит на шее, просто я хочу, чтобы Лена подтвердила — не померещилась мне эта штучка спросонок, я же не сумасшедший, глюков у меня пока еще не было, — не унимался Митя. — А Вениамин говорит, будто мне показалось.

— Митя, прекрати! — строго сказала Ольга, и, взглянув на окаменевшее бледное лицо Волкова, добавила:

— Вы простите его, Веня, он у нас жуткий зануда.

После бани, по дороге к гостинице, Волков пригласил их к себе в гости.

— Идите вы вдвоем с Митей, — шепнула Лена Ольге на ухо, — мне не хочется.

— С ума сошла? Это же он ради тебя нас приглашает! Нельзя так обижать человека, — ответила Ольга громким шепотом.

— С чего ты взяла?!

Волков шел сзади, но был ближе, чем они думали.

— Леночка, Ольга права. Я ведь должен показать вам шкуру убитого медведя, иначе вы будете считать меня болтуном.

Они оглянулись. Он смотрел на них, растерянно и виновато улыбаясь.

— Комсомолец, неужели ты сам подстрелил медведя? — спросил Митя.

— Да, — кивнул Волков, — только шкуру сдирал не сам. Охотников попросил.

Он жил один в двухкомнатной квартире. Добротная пятиэтажка для комсомольско-партийной элиты была только что отстроена. В квартире пахло краской и обойным клеем. Мебели почти не было. В одной комнате стоял большой письменный стол, несколько стульев. По углам высились стопки книг. В другой была только широкая низкая тахта, аккуратно застеленная клетчатым пледом, и старинный платяной шкаф. На полу перед тахтой лежала толстая жесткая шкура бурого медведя.

— Ничего себе! — покачала головой Ольга. — Даже глаза стеклянные вставили. Веня, вам не страшно? Этот мишка как будто смотрит и говорит: «Зачем ты меня убил, комсомолец?»

— Честно говоря, иногда бывает не по себе, — опять та же растерянная, виноватая улыбка…

— Веня! Я с тобой дружу! — послышался крик Мити из соседней комнаты. — У тебя есть почти вся «Библиотека поэта»! Он вошел, держа в руках два темно-синих томика.

— Слушай, дашь мне в гостиницу до отъезда? Хотя бы Мандельштама и Ахматову? Головой отвечаю.

— Прости, брат, не могу, — развел руками Волков, — эти книги я сам не выношу из дома и другим не даю. Можешь здесь почитать, можешь еще прийти. Хоть жить оставайся, но с собой не дам.

— Ну, в общем, я тебя понимаю, — вздохнул Митя, — я бы тоже не дал.

— Большого обеденного стола у меня пока нет, — сообщил Веня. — На кухне мы все не поместимся. Предлагаю два варианта — я могу постелить скатерть на письменный стол, а можно посидеть прямо на полу, на шкуре.

— Вы хозяин, вам видней, — пожала плечами Лена.

— На шкуре! Конечно, на шкуре! — заявила Ольга.

— Есть водка и шампанское, — сообщил он, — смешивать нельзя. Надо решить, кто что будет пить.