Легкий заказ

– Северного Хорасана, – поправил меня дэв. В приватных беседах он предпочитал некоторые современные названия заменять на староиранские, лишний раз демонстрируя тем свое происхождение. – И почему так категорично? Это хорошие заказчики, богатые и щедрые. Поверь, они достойно вознаградят тебя за помощь. Да и я в долгу не останусь.

– Деньги – только деньги, Газван, не всё и не всегда определяют именно они. И потом – не мне тебе рассказывать, почему я не желаю сотрудничать с жителями упомянутого Северного Хорасана. Все, тема закрыта.

– Как скажешь, друг мой. – Несомненно, Газван был недоволен моим отказом, но ни жестом, ни интонацией этого не выдал. – Ты в своем праве. Хотя судить обо всех по одному человеку, не знающему, что такое глубокое уважение, – это не слишком верно. Но, как теперь говорят: забыли. Спасибо, что пришел, что слова приятные мне говорил, а еще большее – за подарок! Клянусь, ни один другой мне такой радости не доставил! Только не рассказывай об этом остальным, не хочу их обидеть.

Я попрощался с ним, подхватил увесистую, килограмм на семь, корзину и направился к выходу. И вот чего мне с ней делать? Выбрасывать жалко, с собой тащить глупо, там, куда я собрался наведаться, она будет помехой. Стало быть, придется заезжать в офис, перегружу содержимое в холодильник. Хорошо хоть, что он по дороге.

– А вот ежели к большому колесу приделать маленькую круглую штуку, а через нее пустить веревку с ведрами… – услышал я голос домового, как только вошел в офис.

– Сенька, не плющь мне мозг, – перебила его Геля, которая, к моему великому удивлению, была еще на работе. – Хочешь пить – вон кулер. Хочешь больше воды – в кране ее хоть залейся. Какие ведра? Кому они сейчас нужны?

– Вот так, Арсений, – как водится, немного желчно вставил свою реплику и Модест Михайлович. – Твой полет мысли с веревками и ведрами в очередной раз разбился о прогресс, людской прагматизм и нежелание слушать кого-либо, кроме себя самого.

– Гель, ты чего тут до сих пор? – вошел я в приемную, где и собралась небольшая, но дружная компания. – Вроде с утра мне говорила о том, что куда-то там собираешься. То ли на днюху, то ли вообще за город с друзьями.

– Собиралась да не собралась, – ответила мне девушка. – А это ты чего принес?

– Газван передал. – Я поставил корзину на стол. – Фрукты и национальные лакомства. Кстати, персонально для тебя. Сказал, что такой сладкой ханум, как ты, следует дарить все только самое лучшее.

– Он толстый и стремный, так что пусть даже ни на что не надеется, – секретарша привстала и начала копаться в содержимом подарка, – но во вкусняшках толк знает. О, персики, как раз сегодня хотела. Блин, тут еще пахлава! Опять! Только-только худеть начала!

– Дары волхвов, – усмехнулся Модест Михайлович. – Ну, разумеется, с поправкой на то, что сделан сей подарок азиатом.

Он сидел в своем любимом кресле, которое находилось в углу, том, куда даже в самый солнечный день не попадает свет. Как и всегда, на его губах змеилась ироничная улыбка, черные с сединой волосы были безукоризненно уложены, на дорогом костюме не виднелось ни единой замятости, алмазно поблескивала галстучная булавка, нога была закинута на ногу, а рука с золотым перстнем лежала на кругляше навершия трости.

– Хороший харч, – сунул тем временем нос в подарок и Сенька. – И корзинка славная, с такой хоть куда, хоть за покупками, хоть по грибы. Ты, Гелька, ее не выбрасывай, ладно? Пригодится в хозяйстве.

– А то у нас здесь хлама мало! – Девушка уже достала из шкафа тарелку и выкладывала на нее фрукты с тем, чтобы пойти и помыть их. – И потом – куда ты за грибами собрался ходить? В сад «Эрмитаж»? Или в «Нарышкинский» сквер? Так они там не растут.

– Об тот год Максим нас в лес возил пару раз, – с достоинством возразил ей домовой. – Или забыла? Мы там и грибы собирали, и мясо жарили. Пикник называется. Хозяин, я вот эту штуку попробую?

– Хоть все ешь, – отмахнулся я. – На здоровье!

– Ешь-ешь, – поддержала меня Геля, а после ткнула Арсения пальцем в пузо. – Главное – не лопни!

Домовой хрюкнул от неожиданности и чуть не выронил ароматную баклаву, девушка же хихикнула и вышла из приемной, держа в руках тарелку с фруктами.

– Что-то случилось? – спросил у меня вурдалак. – С чего вернулся? И еще… От тебя пахнет порохом. С каких пор на именинах стрелять начали?

Чутье у него, конечно, такое, что любая собака позавидует.

– День рождения – что, – усмехнулся я, – так, ерунда. Вот свадьбы иные бывают – там да, такая пальба стоит!

– Темнишь, – отметил Модест Михайлович. – Ну да твое дело.

– Сцепился какими-то залетными, – не стал скрывать я, зная по опыту, что бывший владелец этого дома еще и изрядно обидчив. – Трое молодых и наглых клыкачей хотели узнать, каков я на вкус.

– Однако, – с интересом глянул на меня вурдалак. – И из чьей семьи?

– Понятия не имею, – вздохнул я. – Но повесил эту тему на Самвела, он как раз на днюхе был. Пускай разгребает.

– Зря, – качнул головой мой собеседник, – Самвел злопамятен.